бедро, обтянутое материей брюк. Он словно захотел развести руками, но лишь немного приподнял их:
– Вы всунулись в нашу жизнь. Вы сделали так, что ни он, ни я уже не можем жить, как прежде. Вам остаётся или благословить его на камеру смертника, или выйти за меня замуж.
Она, бросив на диванную подушку руки, прижалась к ним лицом, её плечи дёрнулись в плаче. Он склонился над ней:
– Вы обязаны себе и только себе, что я не могу без вас.
Судорожный плач не давал ей говорить:
– За…чем вам жени…ться? Я могу и так…бу-у…дьте спокойны!
– Вы невозможны, Алла! – сказал он более растроганно, чем было надо, и добавил тоном всего навидавшегося человека: – Я не стою вашего мизинца, и потому вы должны быть моей женой. Такой я циник!
Она рыдала, уткнувшись лицом в свои руки, скрещённые на подушке дивана, в то время как профессор сообщил с видом благодетеля, который устал, но ни за что этого не признает:
– А Можов женится на Енбаевой.
Алик, умолкнув, услышала, что Люда ради Виктора осталась в городе, поступила учиться на водителя троллейбуса, ей дали место в общежитии. Это та, для кого мир станет совершенным – когда она выйдет за любимого. Она его не подведёт – и узнав, что он поубивал сотни. Такие простят любое зло суженого уже лишь за то, что это не любовь к другой.
Можов на стуле у окна, за спиной профессора, отстраняюще выбросил руку:
– Со мной – не выйдет!
Лонгин Антонович глубокомысленно хмыкнул. Девушка оторвалась от подушки, села на диване и переводила взгляд с одного на другого. Профессор продолжил: молодые будут жить в посёлке на юге области, с работой всё устроится. Родят ребёнка – купит им дом.
У Алика блестели слёзы, тонкое, жгуче-нервное лицо улыбалось, и то был её проклинающий крик. Малый глядел на неё, как сжигаемый еретик глядит на ту, за кого он скоро будет ходатайствовать на небе.
– Я сделаю – что ни хрена ему не обломится!
– Помолчи-ии… – измученно адресовала она ему и бросила профессору: – Какую подлость вы делаете!
– Ну что вы – я спасаю его, – сказал тот с любезным выражением, с каким отвечают на любезность. – Около него должна быть женщина, которая посвятит ему жизнь, не давая распуститься. Он будет знать, что за нею стою я, что она немедля просигналит мне в случае чего… Человек заживёт по заведённому порядку, окружённый заботой, не допускаемый к краю пропасти… – Лонгин Антонович лучезарно улыбнулся Алику: – Считаете – он не испытает с Людой радости? Ах, эта ревность…
Её так и подбросило. Стоя перед ним, разъярённо метнула ему в лицо:
– Сволочь!!! – с наслаждением представила, как вонзает в его подглазья длинные ногти.
Он бесцеремонно схватил её за запястья. Подбежал Можов – у Алика вырвалось:
– Всё, всё, всё!!!
Профессор выпустил её руки, она спросила, где ванная. Он проводил её в ванную, Алик потребовала, чтобы он принёс
