стороне, Алик замешкалась:
– Лонгин Антонович?
Тот отозвался из коридора, что ополоснёт руки и приведёт себя в порядок с дороги. Она отвернулась от кресла, направилась к тахте и села, шальвары приходились чуть ниже середины икр. Осторожно сняв босоножку, вытянула упругую крепкую ногу на тахте, взглянула на Виктора:
– Растяжение… побаливает.
– Наверно, надо приложить холодное.
Она вскинула ресницы:
– У вас есть лёд в холодильнике? Можно сделать компресс?
Кивнул, сумев, не улыбаясь, выразить трогающую чистосердечную учтивость. Он отправился за льдом, Алик внимательно оглядывала комнату: книги, книги. Их много и в квартире её лучистого воздыхателя Гаплова, но там, нетронутые, они на полках то и дело расступаются, и из уютных промежутков глядят морские раковины, статуэтки, кораллы, шкатулки. Гаплов лечил неутолимое сердце окружающими вещицами.
Виктор вернулся, и она в ветреной злости на себя подумала: ей не помешал бы компресс на сердце! Малый принёс льда в вафельном полотенце и целлофан. Она произнесла с вызывающим ехидством:
– Чудесно! Вы не поверите, как я вам благодарна!
– Да ради Бога, – отреагировал он дежурной фразой, постелил на тахту под ногу девушки целлофан и поместил на лодыжку завёрнутый в полотенце лёд.
Какие деловитые движения. Пальцы ни на миг не прильнули к её коже. Неужели его взгляд только что был почти жарок?.. Он из терпеливых удильщиков, и когда подсечёт – уже не сорваться. Вещь с двойным дном.
– Вы родственник профессора? – спросила она равнодушно.
– Нет.
– Но живёте тут?
– Да.
– Вы домработник? – бросила, внутренне негодуя: «Это не может быть так обыкновенно!»
– Я у Лонгина Антоновича в штате института, – он стоял перед нею с видом, что сейчас сунет руки в карманы брюк и ухмыльнётся: «Ну так какие ещё вопросы?»
Алик устроила ногу на тахте поудобнее, шевельнула пальчиками с малиновыми ногтями. Её интересовал профиль института, и она услышала: нефтепереработка, нефтехимия.
– А с профессором… – начала она, выражением и тоном намекая, что спрашивает о слепоте, – как это случилось?
– Было до меня. Он не любит рассказывать, – небрежно поставил точку Виктор.
– Его работе не мешает?
Молодой человек объяснил: работает, дай Бог каждому! В науке и не только в ней достаточно подобных примеров.
– А почему он не в Москве живёт?
– Мог бы – сам не хочет. Как-нибудь потом расскажу…
«Потом» гарантировано, отметила она. Какая отточенная уравновешенность в нём, невозмутимо стоящем уже несколько минут!
Брюки, рубашка на нём импортные, но надо бы – от портного. Ах, как она одела бы его!
– Ни о чём не хотите меня спросить? – сказала и вдруг смутилась.
Он с любезной готовностью спросил:
– В
