раздался звонок, и Женек, выругавшись, полез за телефоном. Кирилл почему-то устало усмехнулся. Сделал глубокую затяжку и прохрипел:
– Оставь эту мысль, не откладывай ее слишком далеко, – в его глазах заплясали искры. – Я с удовольствием выслушаю продолжение твоей тирады.
Он действительно заулыбался, но мысленно прокрутил в голове фразу приятеля: «Ты себе отчета не отдаешь в том, что делаешь». Ему уже говорили нечто подобное, и внезапно данные слова зазвучали совершенно иначе. Как паршивая издевка. Был ли он эгоистом? О да, был, разумеется. Как и все люди, населяющие нашу умирающую, хворающую планету.
Но оставался ли он хорошим человеком?
– Солнце мое, повтори еще раз, – нетерпеливо бросил Ситков, – я тебя плохо…
Внезапно Женя замолчал, а затем цокнул так громко, что этот звук еще долго отстреливал эхом по старому салону «Шкоды». Парень взвыл, точно раненое животное, и повернулся к Кириллу, вертя в пальцах потухший телефон.
– Разрядился.
– Не повезло.
– Китайское дерьмо.
– Твое Солнце не успело сказать, зачем оно звонило? – Издеваясь, поинтересовался Кир.
– Она в универе.
– Вот как.
– У Маринки нет привычки названивать мне по сто раз без повода… наверняка, она что-то хотела, и это что-то не может подождать. Дашь телефон?
Бродский почувствовал, как внутри похолодело, выдавил ухмылку, но ответил не сразу.
Затянулся, чтобы оправдать молчание. Женя прикусил палец, не отрывая от друга взгляда, а Кирилл с неохотой полез в карман джинсов. На долю секунды ему показалось, что он достает острый нож, которым ему вспорют легкие.
– Я парой слов перекинусь, – невнятно пробубнил Ситков, обгрызая заусеницы, – надо же спросить, на кой черт она поболтать решила в такую рань? Если я не перезвоню, мозг мне вынесет знатно, сам понимаешь.
Кир молча включил телефон, посмотрел на дисплей и замер. Четыре пропущенных звонка от мамы, и два сообщения. От нее же. Один пропущенный от отчима. Удивительно, что он вмешался и попытался выйти с ним на связь. Видимо, мама совсем расклеилась.
– Спасибо! – Женя вытер руку о колено и небрежно вырвал сотовый из пальцев Кирилла. Тот даже не успел выругаться, повернулся к другу, а Женек уже стучал по экрану, набирая номер «своего Солнца».
– Наизусть знаешь?
– Что?
– Телефон. Наизусть знаешь номер Марины.
– Ну да, – Ситков прижал сотовый к уху, – куда же без этого.
Удар. Точечный. Острый. Затем еще один. Бродский неторопливо отвернулся и уставился вдаль, слыша, как оглушительно громко и чертовски медленно бьется его сердце. Ничего. Жизнь вразвалочку продолжает расхаживать по улицам, летать по ветру, врезаться в чьи-то спины, прятаться в чьих-то глазах, она не стоит на месте, не оборачивается на крики, не замечает перекошенных лиц. Сжатых рук. Мокрых щек. Сломленных тел. Все в порядке, все отлично. У жизни все просто превосходно. Это у нас проблемы.
– Ага,
