Лариса молча, с демонстративной твердостью принимается распаковывать сумку, водружает на тумбочку какой-то лосьон, зеркальце и прочие нехитрые предметы женской косметики. А в тумбочку, на полочку – пижаму, стопочку трусиков, чулки. И, будто еще не удовлетворясь этой демонстрацией, говорит с чуть ироничной улыбкой и неловким жестом:
– А кто же будет это?.. Ну, сеять разумное, доброе?
И смотрит Альбине прямо в глаза.
– А-а!.. – понимающе протягивает Альбина и собирает исписанную нотную бумагу, прячет в тумбочку. – Ну-ну… Может, у тебя еще и какая-нибудь новая программа есть? Как учить детей музыке – революция какая-нибудь, а?
Но Лариса молчит, отворачивается.
Печально поглядев на нее и снисходительно вздохнув, Альбина выходит из номера, а вернувшись, сообщает с порога:
– Значит, постель сегодня уже не достать, кладовщица ушла. Будешь спать без подушки, ничего, даже полезней для фигуры. А простыню я тебе дам. – Она достала из шкафа простыню, протянула Ларисе.
Но та отказалась:
– Не надо.
– Ну ладно еще! Бери.
– Не надо, у меня есть.
– Что у тебя есть?!
– Постельное белье. – Лариса щелкнула замками своего чемодана, открыла крышку, достала аккуратно сложенную стопку чистого постельного белья – веселого, батистового, в мелких ярких цветочках и зверюшках, совсем как детское. – Мне мама дала с собой.
И принялась заправлять койку.
Альбина, удивленно сев посреди комнаты верхом на стуле и уперев в кулак подбородок, молча наблюдает за ней. Потом говорит:
– И от такой мамы ты уехала?
– Я хочу сама. Сама, понимаете? – резко повернулась Лариса.
– Понимаю, – грустно произнесла Альбина – Может, ты и ужин привезла с собой, и кормить тебя не надо?
– Я бы чаю выпила, – призналась Лариса. – Если можно.
– Ну, слава Богу. – Альбина поднялась, включила электрический чайник и вновь стала вытаскивать из двойной рамы сыр, масло, полбутылки кефира. И вдруг замерла. В стекле она увидела Ларису. Та, сидя на своей койке, уже клевала что-то вилкой из стеклянной банки. Альбина подошла к ней, попробовала разглядеть этикетку.
– Что ты жуешь?
– Да это свекла! – отмахнулась Лариса и сказала с отвращением: – Если я не пожую это на ночь, то… это… мучаюсь потом желудком. А как вас зовут?
…Выдавив из тюбика бело-розовый шнурок крема, Альбина густо мажет лицо и видит в зеркальце Ларису. Та уже пьет чай и с аппетитом поедает бутерброды с сыром и кабачковой икрой.
– Я не настолько старше, чтобы ты мне «выкала», – говорит Альбина. – Можешь на «ты». Тебе сколько – двадцать?
– Угу, – с полным ртом подтверждает Лариса.
– А мне двадцать шесть. Ничего, еще можно на «ты».
Потом, уже лежа в постели и легко, в одно касание притирая пальцами кремовую маску, Альбина
