слава богу, в здравом уме и на зрение не жалуюсь. Может, он за щеку сунул?
– А ну, разинь рот! – велел мальчишке полицейский.
Сам раздвинул ему губы, полез своими толстыми пальцами. Всё, пропал, подумал Ластик, морщась.
– И во рту нету. – Городовой развел руками. – Прощения прошу, господа, но, похоже, обмишурились вы. В участок сопроводить не могу, потому против закону. За отсутствием присутствия покраденного предмета.
Взял под козырек и воришку выпустил. Тот, не дожидаясь конца препирательств, дунул за угол Петроверигского переулка. И только теперь, глядя в спину убегающему, Ластик сообразил. Цыганенок! Красная рубашка! Кудлатый! Уж не за этого ли жулика принял его дворник Рашид?
Бросился следом за ловкачом. Во-первых, через Петроверигский тоже можно было попасть к Солянке. А во-вторых, любопытно – куда ж он часы-то дел?
В переулке мальчишки не было. Как это он взял да исчез?
Ластик растерянно прошел несколько шагов, и вдруг из-за водосточной трубы навстречу ему выскочила фигурка в красной рубашке.
– Ты чего за мной ушился?
Черные глаза смотрели угрожающе. Парнишка оказался одного с Ластиком роста, но, пожалуй, года на два постарше.
– Ты куда часы дел? – шепотом спросил Ластик и оглянулся. – Они ж у тебя во рту были!
– Сглотил, – могильным голосом ответил мальчишка. – Теперя вот помираю. Все кишки цепкой перемотало. Слышь, как из брюха тикает? Прощай, белый свет. Прощайте, люди добрые. Не поминайте лихом бедного сиротку. Ой, ой!
Согнулся пополам, жалостно застонал.
– Врача надо! – вскинулся Ластик. – «Скорую помощь» или как она тут у вас называется! Я сейчас!
Повернулся бежать на Маросейку, но воришка схватил его за рукав.
– Куды, скаженный? Глянь, чего покажу.
Он засунул себе пальцы в рот – глубоко, по самое запястье. Вытащил – между большим и указательным была зажата цепочка. Потянул – и между зубов появилась золотая луковица, влажно заблестела на солнце.
– Правда проглотил! – ахнул Ластик.
– Это что. Я, если надо, могу полшпаги проглотить, – похвастался трюкач, вынув часы изо рта. Протянул пятерню. – Поручкаемся? Петух.
Когда Ластик понял, что мальчик так знакомится и что Петух – это его кличка, то ответил на рукопожатие и улыбнулся:
– А я Эраст.
– Ух ты, на кой у тя железки во рту? – уставился на брэкеты Петух.
– Это чтобы зубы выпрямились.
– А-а. Слышь, Эраст-грош-подаст, у тя звон есть?
– Что?
– Ну, деньги есть? С утра не жрамши, пузо подвело.
Такому только покажи золотую монету, подумал Ластик и помотал головой.
– Беда, – вздохнул Петух, садясь на корточки и обтирая мокрые часы об штанину. – Я коли перед атандой не пожру, в нутре урчит – жуть до чего громко. Чертяка мне за это ухи дерет. А паллукич магар еще когда отдаст.
В этой реплике Ластик не понял ничего.
