вначале свои страны, а позднее и чужие. Они шли стройными рядами, красивые, в барабанном бое и шелесте знамен, молодые, и земля ложилась под них, как женщина, радостно. Пришел отец: «Опять читаешь про своих фашистов! Никогда этого не было, не было!» Сел в кухне и чавкает…
Все вышеизложенное – лишь попытка воссоздания чувств пацана-подростка, юноши в семье. К этому можно добавить патологии, она нередко присутствует в жизни, – жиреющую маму, маму с сумками, как тяжелоатлет, не женщина, а бидон какой-то, вьючное животное, верблюд; блевотину хрюкающего отца, но обойдемся без чернухи. Результат моих размышлений: советская власть, сука, успешно окрепостила семью квартирой. Всех привязали на цепь, оякорив квартирой. Ибо квартира в мерзлом российском климате – это разрешение на жизнь. Про писка, квартира, работа – вот ассортимент ржавых тяжелых цепей, с помощью которых современный русский прикован к месту, недвижим, и более несвободен, чем русский XVII или XVIII века. Тогда можно было сбежать на Дон, к казакам, к Разину, к Пугачеву. Куда сбежишь при подполковнике Путине, везде облавы и несвободно нигде.
Письма в нашу газету «Лимонка», будучи главным редактором, я читал их пять лет все, дышали злобой и отвращением к российской действительности и к семье. Пацанов не устраивали их мелкие, тусклые (или даже поганые) родители. Преобладало настроение блатной песни: «Родную мать зарезал / Отца я зарубил / Сестренку-гимназистку / В уборной утопил». Эти же чувства выразил отлично американский режиссер Оливер Стоун в фильме «Прирожденные убийцы» (мы его радостно рецензировали в первых номерах «Лимонки»). В фильме герой Мики принес кровавый ливер из мясного магазина в семью своей будущей подружки. Мики – рассыльный. Гнусный вульгарный папа в семейных трусах, вожделеющий дочь, патологическая мама, младший братик – семейка монстров. Прямыми кишками, вонючими колбасами какими-то живут они на земле, обмениваясь криками. Нововлюбленная пара убивает родителей и бежит. Сквозь гротеск сияет нестерпимо подлинная солнечная ненависть к семье.
С российской семьей все еще более неладно, чем с американской. Как правило, детям не за что уважать своих родителей («черепа» – красочно и точно называют их панки), – в подавляющем большинстве своем жертв жизни и жертв произошедших в стране катастрофических «реформ». Жилплощадь в РФ сейчас еще более недоступна, чем при советской власти, в результате дети пересиживают в семье, вынужденно живут с родителями дольше, чем это здорово. Создается неприятная обстановка, когда взрослые дети живут со стареющими родителями, дыша друг другу в затылок, употребляя один и тот же туалет, вынужденно разделяя интимную жизнь друг друга. Мать по природе своей считает сына своей собственностью и потому подсознательно хочет продлить свою власть над ним. А отец над дочерью. А в одной квартире это возможно сделать. Результат такого общежития отлично виден в Чечне (особенно был виден в 1-ю войну). Это не боевые качества чеченского бойца преобладали над качествами русского солдата, но чеченское
