тоже не перешла. Пока, – Инна пригладила волосы. – Я в тридцатой, на Васильевском. Моя математическая, а твоя?
Ксения смотрела на небесно-голубой бант, чудом державшийся на гладких Инниных волосах:
– Английская, на площади Труда, – ответила, замирая.
Инна откинулась на спинку дивана:
– Здешние никуда не ездят. Приехали и сидят, как куропатки на болоте.
Ксения представила себе болотных куропаток с мокрыми хвостами:
– Теперь мы тоже здешние.
– Еще не хватало! – Инна ответила высокомерно, и Ксения засуетилась, исправляя положение:
– А твоего брата… почему так зовут?
– В честь деда. Мой дед был врачом. А потом погиб на фронте, под Москвой, – Инна говорила с гордостью.
– Мой тоже погиб, только здесь, под Ленинградом. В день снятия блокады. А маму с бабушкой свезли на Урал, в сорок четвертом, – Ксения уже понимала, что упустила главное, и теперь, что ни скажи, будет невпопад, но не могла удержаться. – Знаешь, там, на Урале полно грибов, но никто их не ест – одни эвакуированные…
– Эвакуированные? – коршуном Инна налетела на неуклюжего долговязого цыпленка, вцепилась крепкими когтями и выхватила из выводка. – Эвакуированные едят всё. Мне бабушка рассказывала: к ним в село привезли эвакуированных, а у них был сын. Так вот. Мать дала ему кусок хлеба с медом, и он пошел на улицу – стоял и слизывал, – Инна взяла воображаемый кусок двумя пальцами. – А тут – соседские мальчишки. Подкрались и выхватили. А потом бросили. Так этот эвакуированный поднял и стал жевать прямо с пылью – и съел!
По зубам прошла судорога отвращения. Ксения зажмурилась и глотнула, но липкий пыльный катышек закатился в самое горло…
– Идите чай пить! – в дверь сунулась голова Хабиба, и страшная деревенская улица рассыпалась в прах.
– Вы уж простите за этот… неприятный инцидент, – хозяин развел руками.
– Ну что вы… Мы же понимаем… – Ксеньина мать обращалась к хозяйке. – И вообще, это не вы, а ваш брат.
– Не мой – его, – хозяйка обернулась к мужу. – Раньше жили в одной коммуналке. На Васильевском, еще трое соседей. А потом дом пошел на капремонт. Теперь они над нами – прямо по стояку, – Иннина мать объясняла охотно. – Оба чудны́е – и он, и жена! Все-то у них неладно: однажды газу напустили. Слава богу, другая соседка унюхала! Теперь вот потоп устроили! – она нарезала торт. Кремовый, с желтыми медовыми розами. – Лиля – хорошая женщина. Но судьба – не дай бог! Трое детей, мальчики. Можете себе представить: все родились мертвыми…
Мать хотела что-то сказать, но Ксения успела посмотреть ей в глаза.
– Нет, спасибо, я торт не буду, – она встала и подошла к окну.
Глядя из комнаты в черноту, вспомнила: давно, она еще не ходила в школу, родителей пригласили на Новый год. Какие-то друзья или знакомые получили квартиру в новостройках. Домой возвращались под утро, тряслись в нетопленном трамвае, и ей казалось, будто вожатый нарочно придумывает всё новые повороты из одной
