style="font-size:15px;"> Арне стало жаль старого канатного мастера – как же он уйдет от него, как оставит его одного? Он и сам не знал, откуда взялось в нем чувство справедливости и сопричастия – может, от Уле, или он таким уродился и оно с самого начала было частью его души, так же, как цвет волос и глаз или толщина костей – составляющими тела. И Арне не мог не считаться с этим чувством. Именно оно заставило его кинуться на помощь ребенку – в то утро, которое полностью изменило его будущее. Он не знал, благодаря Уле или просто так, но его чудна́я жизнь сделала крутой поворот. Когда канатчик заметил смятение молодого человека, то сказал – устало и грубо, бросая слова, точно раздавая пощечины, как нередко делал любимый, но черствый Уле:
– Справлюсь я и без всяких недоумков и сам сделаю свою работу! Как всегда! А может, и пойду на лодку к брату. Он ловит палтуса в проливе.
На самом же деле старик думал, что эта работа на маяке – настоящее спасение для парня. Он успел привязаться к своему странному работнику и желал ему лучшей – и долгой – жизни. Только канатчик держал чувства при себе: ему не хватало то ли слов, то ли смелости, чтобы сказать о них вслух.
И вот Арне побрился, сходил в баню за полриксдалера и предстал перед Йолсеном в новом пиджаке, держа в руках рабочий контракт и пытаясь изобразить улыбку на изрезанном лице. С того дня он перестал быть просто Немым и сделался для всех смотрителем маяка Арендала. Но и это не заставило его заговорить. На острове, где Арне оставался единственным жителем, слова теряли значимость, превращались в простую условность. Арне решил не облачать предметы в звуки и остаться в тишине. Вот почему кто-то в шутку назвал Шрам островом Немого. И это прижилось.
8
С маяка Арне наблюдал за большими парусниками, идущими по проливу на юг, за рыбацкими лодками у берега и птицами, что вечно кричат и ищут рыбу. Большие и малые суда, все, кто легко проходил это опасное место, мысленно благодарили смотрителя маяка. Поначалу Арне было нелегко: с каждым днем, с каждой минутой он обретал новую жизнь, и это казалось таким странным и непривычным. Но всё же он размышлял о будущем – жизнь больше не заканчивалась с заходом солнца, она продолжалась. Одиночество никогда не пугало его, скорее наоборот: он стремился к нему и полагал, что тот, кто научился быть один, победил свой страх. Одиночество словно утолщает кожу или заглатывает тебя целиком, и там, в его укромной утробе, ты в безопасности – далекий от всего мира. И если ты стоишь на краю одиночества и не срываешься в пропасть, значит, ты его преодолел. В любом случае работа на маяке казалась Арне менее сложной и напряженной, чем служба на корабле во время войны. Ему хотели прислать помощника, чтобы тот был на подхвате, но Немой отказался: он согласен на должность смотрителя маяка, только если будет жить на острове один.
Когда дело дошло до замены старых ламп на более мощные аргандовы – они светят раза в два ярче, – Арне поразил членов гильдии, справившись с заданием самостоятельно и без
