ему брат.
Спасается бегством.
Кормлю семью завтраком. Он готовится каждому индивидуально, подается порционно: Савин предпочитает яичницу, Иван Григорьевич – бутерброды, Дольф – шоколадные шарики с молоком. Одеваю семью в чистые, выглаженные одежды, провожаю Савина до порога, бегу отводить младшего сына в гимназию. Каникулы закончены, третья четверть, читаю в школьном вестибюле немногословные объявления общей тематики: «Да сдайте уже денег!». Смеюсь. На обратном пути покупаю пакет со сливками – это мой единственный реверанс в сторону роскошества, кофе пью уже у компьютера, прокручиваясь влево-вправо на старом кожаном кресле, списанном с мужниной работы за «неполное служебное соответствие».
На человека, работающего дома, родные и близкие смотрят с подозрением и легкой ненавистью – еще бы, целый день сидит себе за компьютером, в тиши кабинета (нет у меня кабинета), что делает – непонятно, может, раскладывает пасьянс. Или зависает в социальных сетях. И почему человек не всегда успевает с обедом многих блюд, тоже не совсем ясно. Мог бы и успеть.
Я работаю дома. В любом офисе до обеда я бы болтала с коллегой про выращивание традесканций, после обеда – про нравы аборигенов острова Гвинея-Бисау, а наедине с собою я тупо вкалываю, вот и все.
В девятнадцать часов пять минут я занята переводом французского текста длинного договора для банка «Сосьете Женераль Восток», это очень скучно. Звонит телефон, отрываюсь от «Сосьете Женераль», отвечаю Маруське. Подруга неожиданно грустна, я это чувствую по первому гласному звуку в ее «Алло».
– Что-то случилось? – спрашиваю.
– Ага, – соглашается она безрадостно, – сейчас в аптеку ходила. Думала почему-то, не работают уже. Нет, прекрасно работают.
– А чего это тебя в аптеку понесло?
– Тестов купила на беременность. Пять штук, разных. Ты знаешь, оказывается, сейчас очень широк ассортимент тестов на беременность. И разбег цен. От сорока рублей до трехсот семидесяти…
Молча слушаю. Вопроса не задаю. Марусечка отвечает сама:
– Везде полосатятся. И в окошечках, и просто.
– Так это же отлично, Маруська! – говорю я. – Ты не переживай, пожалуйста. Мы будем с тобой шататься по врачам, все держать под контролем, ничего не пропустим… Ты, главное, не волнуйся. Ты должна быть спокойной.
– Я спокойна, – говорит Марусечка.
– Ага, спокойна, а чего голос такой траурный?
– Да как-то…
Марусечка кладет трубку, не прощаясь, я даже не успеваю ей рассказать про странное происшествие в компьютере. Перебирая музыкальные файлы в папке «Я слушаю», неожиданно обнаружила песню Татьяны Овсиенко «Давай оставим все, как есть». Ну, там она еще дальше повторяет много-много раз этот припев, и я бы на месте абонента оставила все, как есть, еще в начале композиции. Пошла опрашивать детей, аккуратно, чтобы не обидеть, просто хотела добром выяснить, зачем Татьяна Овсиенко разместилась в
