ноги бесконтрольно тряслись.
– Ты доберешься домой сама? Или тебя нужно немного проводить? – Он, конечно же, заметил мое состояние.
Я помотала головой.
– Нет, все будет хорошо, я доеду до дома.
Поблагодарила ли я его? Не уверена. Думаю, я как-то забыла.
– Ладно, тогда будь осторожна.
И он ушел. Сел в свою машину, и летняя ночь поглотила его.
Я не знаю его имени. Я ничего о нем не знаю. Был ли он из хилтопской банды, а может, он был адвокатом, проповедником или продавцом? Все, что я действительно знаю, – он ехал по трассе I-5 в районе полуночи. Был ли он уставшим? Торопился ли куда-нибудь? Человек ехал и увидел развернутый внедорожник с аварийными огнями. Мог ли он разглядеть меня внутри машины? Если да, то лишь на секунду. Большинству проезжающих едва хватало времени, чтобы успеть отклониться и объехать меня. Но в тот промежуток времени, когда он увидел мою машину и остановился, он принял невероятное решение: попытаться спасти мою жизнь. Для этого он остановился на аварийной полосе на противоположной стороне, пробежал около пятнадцати метров через четыре полосы одной из самых загруженных трасс в штате Вашингтон, в темноте ночи, – и все это, чтобы добраться до меня. Понимал ли он, что делает, хотя бы на секунду, когда смотрел на пролетающие мимо легковые автомобили и грузовики? Если и так, он не уступил страху.
И он снова испытал удачу, целых два раза: когда садился на водительское место и когда отгонял машину из слепой зоны, пересекая все полосы эстакады. Незначительный просчет или неудачное стечение обстоятельств могли привести его – и меня – к преждевременной гибели. И все-таки он совершил этот поступок. Он сделал это, чтобы помочь девушке, которая посчитала его внешность отпугивающей, и даже не смогла собраться, чтобы элементарно его поблагодарить. Он явно был способен на великую храбрость, и это был пример выдающейся самоотверженности. Не может быть, чтобы он рассчитывал на какую-либо награду – даже на упоминание в короткой заметке газеты Tacoma News Tribune. Он не сказал мне свое имя, и никто никогда не узнает, что́ он сделал. Он был героем во всех смыслах этого слова, и я по сей день сожалею, что не могу сказать ему об этом и поблагодарить за свою жизнь.
После той ужасной ночи меня мучили страх и сожаление: как у меня получилось не столкнуться ни с одной машиной, пока мой внедорожник вращало по всей трассе? Что бы случилось со мной, если бы незнакомец не приехал? Лежала бы я в отделении интенсивной терапии в больнице Хилтопа? Была бы я мертва?
Мой желудок скручивало всякий раз, когда я думала о собаке, с которой началась вся эта цепочка событий. Испуганное, беспомощное существо… Я также думала о глупости своих действий – хотела спасти жизнь собаке, но убила ее. Могла ли собака выжить? Надеюсь, что нет. Я не могла выбросить все эти мысли из головы. Недели спустя я все еще видела пучки шерсти, вдавленные в асфальт, когда проезжала по мосту над рекой Пуйаллап.
С течением времени у меня развился новый вид мучений. Не столько эмоциональных, сколько
