видел улыбку, как будто она пришла к пониманию чего-то важного, но, в чем я четко отдавал себе отчет, так долго продолжаться не могло. Время поездки неумолимо приближалось, а я, что я четко отслеживал, в отношении помощи Ювитии становился все более беспомощным, оказываясь все больше заложником ситуации. Я мог и не брать жену с собой, даже почти уговаривал ее остаться, но Ювития была непреклонной. Более того, она, разобравшись, как считала, в ситуации, начала обвинять Киитла, как паадха, и других моих друзей и знакомых в том, что они намеренно отправляют меня в Тулплею накануне важных и ответственных событий.
Ювития пошла даже на то, чтобы встретиться с Киитлом и убедить его не отпускать меня из школы в Тулплею. Жена привела в беседе паадху очень и весьма весомые, как считала, доводы, которые Киитл, выслушав, не стал отвергать. Он сказал жене примерно так: «Я никого не заставляю. Если Эдвин не захочет, он не поедет». В общем, крайним оказался я. На меня Ювития усилила прессинг сразу после беседы. Она советовала мне взять самоотвод, перестать быть покладистым и на все согласным элтом, проявить свою мужскую гордость, в общем, отговаривала меня всеми возможными способами от мероприятия. И чем больше она это делала, тем больше я, и сам не особо желая ехать куда-то на сторону в неизвестность, решил сам для себя все-таки совершить поездку. Такое поведение жены, признаюсь, слегка выводило меня из равновесия и спокойного состояния.
С другой стороны, а чего я хотел? Дети уже были взрослыми. Школа брала на себя заботу о них с семи лет. Сын и дочь приходили уже только в некоторые дни домой. Обучение в Эльклее пока еще было обязательным. Так что, с одной стороны, руки у меня и у Ювитии были развязаны, а с другой – отношения требовали чего угодно, только не отъезда. Впрочем, к пониманию чего я все больше приходил перед отъездом, если я останусь, то потеряю себя. Это чувство едва-едва зрело во мне. Я не знал, почему и отчего это произойдет, но чувство некоторой неизбежности все время как будто наблюдало за мной со стороны. Подобное чувствование, конечно, совсем не вдохновляет, поскольку в таком случае ты все отчетливее чувствуешь приближающуюся беспросветность, которую ты не можешь изменить, но в таком случае у тебя есть все-таки шанс как-то исправить ситуацию.
Я тогда решил, учитывая странности супруги, еще раз пойти в гости к Алчите, тем более что имелось ее приглашение. Алчита встретила меня спокойствием и силой. Уход Зиагаарда, конечно, слегка надломил ее, но Алчита держалась. Совет и ей был готов предоставить силовое сопровождение, учитывая годы, но Алчита пока что не прибегала, как говорила, к крайним мерам. К тому же она была не одна. Урвенал, ее внук, всерьез наблюдал за женщиной, не упуская ее из виду, понимая, насколько ей трудно.
Ведь в чем на самом деле трудность? В том, что, когда уходят близкие по духу, по взглядам элты, тебе не с кем даже иной раз поговорить. Не так и много было друзей и знакомых у Алчиты, с которыми она могла более-менее откровенно переговорить. Разность во взглядах на мир, в понимании определённых вещей,
