в Питер, жить в общаге, лишившись привычного комфорта родительского дома. А что, когда-то надо ведь начинать!
Если бы только Шустов позвал! Но он не звал…
А ведь было еще одно обстоятельство, заставившее Сергея всерьез увлечься рассказами профессора.
Та сумасшедшая тварь, жестоко убившая два года назад Антошку, верещала что-то насчет жертвоприношения, да и в поход тогда отправились по шаманским местам русского Севера…
Вспомнив об этом в очередной раз, Сергей помрачнел.
Что не осталось незамеченным его собеседником, увлеченно дегустировавшим отменно приготовленное филе судака.
Они с профессором как раз обедали вместе, отмечая закрытие конференции и интересное для обеих сторон знакомство. Самолет Сергея вылетал поздно вечером, а Петр Никодимович собирался пробыть в этих местах еще с недельку, порыбачить на Белом море. У него здесь, как, впрочем, практически во всех уголках бывшего СССР, имелся хороший знакомый, знающий рыбные, охотничьи и грибные места.
Шустов наслаждался прекрасно приготовленным блюдом, изредка поглядывая на задумавшегося спутника.
Совершенно непонятно, почему ОНИ выбрали в качестве Проводника этого амебообразного красавчика? Самый обычный парень, довольно сообразительный, но не более того. В нем нет ничего того, что должно быть у Проводника – стальной воли, жесткости, да что там – жестокости, без этого в будущей миссии никак, хитрости, изворотливости, умения владеть собой.
А этот – классический раздолбай и бабник. К тому же очень внушаемый бабник, что для Проводника неприемлемо. Проводник на то и Проводник, чтобы вести за собой толпы адептов.
Почему, почему ОНИ не доверили ритуал ему, их преданному и проверенному не единожды слуге? Тому, кто всю свою жизнь посвятил ИМ? За которым и сейчас уже идут сотни учеников?
Ладно, поживем – увидим. Он свою миссию выполнил, с будущим Проводником познакомился, мальчишка только что в рот ему не смотрит, каждое слово с жадностью ловит, так и светится в глазах пацанячье «еще!».
Никаких «еще!», пока не доем рыбу, уж больно она хороша, мм-м, вкуснятина!
Да и Сергей вон что-то замолчал, лицо словно выцвело, в глазах – боль и страх. Странно, с чего бы это? Ну да ладно, пусть погрустит парень, неохота лезть с расспросами, все равно…
Кожу на груди вдруг словно крапивой обожгло, профессор даже подавился от неожиданности и надсадно закашлялся.
Но быстро справился с приступом, ошарашенно поглаживая через рубашку саднящее место ожога.
– Что с вами, Петр Никодимович? – встревожился Сергей. – Сердце прихватило?
– Нет, просто поперхнулся, и теперь от кашля грудь болит, – успокаивающе улыбнулся профессор. – А вот с тобой что?
– В смысле?
– В прямом. Ты уже минут пять сидишь бледный и расстроенный, нет, даже не расстроенный, а словно испуганный.
– Вам
