нашу систему от гнили, – говорил Меллон (эти слова приводятся в мемуарах Гувера). – Высокая стоимость жизни снизится. Люди начнут больше работать, вести более высокоморальную жизнь. Ценности укрепятся, а предприимчивые люди подхватят то, что упустили менее компетентные».
Если оценивать ситуацию с точки зрения Меллона, то, возможно, все так и было. Депрессия положила конец «ревущим двадцатым» – времени роскошной жизни, подпольных баров, джаза, веселых девушек, чарльстона и роста популярности кинематографа. То, что Меллону казалось бессмысленной распущенностью, для других было просто весельем. Когда денег становится мало, уже не до веселья.
Когда наступил коллапс, он погубил не всех, но почти половина населения неожиданно оказалась за чертой бедности. Это было очень тяжелое десятилетие. Истории того времени рвут душу, и очень трудно представить, чтобы такое могло быть к лучшему. Немногие в современном мире согласились бы пережить экономическую катастрофу масштабов Великой депрессии ради потенциальных позитивных побочных эффектов.
К началу Второй мировой войны целое поколение прошло через трудности и лишения. А теперь им предстояла самая тяжелая война в мировой истории. Война эта была ужасной, совершенно не похожей на конфликты XXI века. Сегодня великие державы несут незначительные потери, исчисляемые десятками человек, – из-за механического повреждения вертолета или взрыва самодельного взрывного устройства. Сравните это с сотнями тысяч погибших – такие потери США понесли во Второй мировой войне. На одной лишь Иводзиме за тридцать шесть дней боевых действий погибло около семи тысяч американцев, а общие потери составили двадцать шесть тысяч человек. И это только американские потери. А представьте себе миллионы погибших немцев или десятки миллионов китайцев и русских. Интересно, как мы сегодня отнеслись бы к подобным потерям.
И речь идет не только о переживании потерь – но и об их нанесении. Может быть, мы и могли бы это пережить, но, как говорил американский генерал Джордж Паттон, не так нужно побеждать своего противника[10]. Вспомните американские бомбардировки: тысячи самолетов сбрасывали тонные бомб на города, где в одну ночь могли погибнуть десять-пятнадцать тысяч человек. Или представьте жизнь в Лондоне во время Блица, когда германские бомбардировщики бомбили город практически каждую ночь в течение восьми месяцев. Величайшее поколение знало, что над их головами армады самолетов и их бомболюки открыты.
А потом появилось абсолютное оружие – атомные бомбы. История показывает, что наши деды могли их использовать – и использовали[11]. Можете ли вы представить себе, чтобы граждане наших обществ (в отличие от их правительств) сочли подобное развитие событий приемлемым?
Мы слишком цивилизованны, чтобы совершить подобное варварство. Но, значит, мы не смогли бы пережить то, что пережило поколение Второй мировой войны. Если оценить относительную стойкость
«Ни один шельмец никогда не одерживал победу в войне, погибая за свое отечество. Он одерживал победу, заставляя другого беднягу погибнуть за свое отечество». По словам генерал-лейтенанта Джеймса М. Гэвина, Паттон сказал это своим офицерам во время войны.
О том, каково это – сбрасывать бомбы или оказаться под бомбежкой, см. главы 7 и 8.
