на затычках Александр больше не желал.
– Не хочу я больше быть холопом у начальства, – сказал Александр в своё оправдание. – Лучше уж шабашки где-нибудь посшибаю, если вдруг копейки не хватит.
– Саша, ты думаешь, я против? – Василиса заглянула в лицо мужа. – Не надо передо мной оправдываться. Я сама собиралась предложить тебе, чтобы ты уходил из сплавной конторы.
– Значит, одобряешь моё решение?
– Конечно. Я ведь продолжаю работать. Мне до пенсии долго ещё, проживём. И Мишу ещё успеем поднять после армии.
Василиса закончила на кухне дела, они перешли в большую комнату. Большой она лишь называлась, поскольку в доме было всего две комнаты, одна из которых была крохотной. Сели рядышком на объёмистый деревянный сундук у печи. Это было их излюбленное место, где они коротали долгие зимние вечера, слушая радиопередачи. Василиса поставила рядом с собой коробку с мотками ниток и вязальными крючками, принялась за кружева.
– Так, что ты сказала насчёт Мишки после армии? – спросил Александр, прислоняя спину к печи.
– Выучить надо Мишу, – глядя перед собой сказала Василиса. – Дочерей выучили, и сын должен институт закончить. Чем он хуже своих сестёр? Будем ему помогать.
Александр засопел недовольно, затем проговорил:
– Зачем ему институт? И без института можно в люди выйти. Вернётся из армии, пойдёт обратно на завод. Он у нас парень толковый, его заметят, мастером поставят, на курсы какие-нибудь отправят.
– Нет, Саша, – возразила Василиса. – Мастера без образования могут в любое время турнуть с должности, поставить на его место того, у кого есть корочки. Сын обязательно должен получить образование.
Они поспорили ещё некоторое время и Александр, в конце концов, нехотя сдался. Он умолк и закрыл глаза. В душе он был согласен с женой, но ему очень хотелось, чтобы Мишка оставался дома. Если же сын окончит институт, то станет для них оторванным ломтем, тут и сомневаться не приходится. Уедет по распределению куда-нибудь к чёрту на кулички, как дочь Вера, и останется там навсегда. Молодёжь сейчас в город стремится, в благоустроенные квартиры. Печь, дрова и скотина в конюшне уходят в прошлое. Вот почему из его уст вырвались слова про старика и старуху, оставшихся у расколотого корыта. Когда за Мишкой захлопнулась дверь, Кацапов вдруг нутром почувствовал, что сын, уходя в армию, уходит из дома навсегда. Появляться у них он будет лишь наездами. Ещё не свершившийся факт уже угнетал Александра почему-то больше всего.
«А, с другой стороны, может так и надо? – подумалось ему. – Наш дом будет маловат для его будущей семьи. От завода-то, когда ещё он получит квартиру? А вот после института – всяко выделят. Как Вере, как Любе».
– Уснул, что ли? – легонько толкнула плечом Василиса мужа. – Рано ещё на боковую.
– Нет, не сплю, – отозвался Александр. – Размышляю о жизни после проводов Мишки. Представил, как мы останемся с тобой вдвоём, и тоска какая-то меня охватила. Стариком
