своей точки зрения тоже не преуспел, стоял чуть поодаль и нервно курил, поигрывая желваками и глядя в сторону, явно сдерживаясь, чтобы не задать капризному ребёнку хорошую трёпку.
Причиной скандала послужило нежелание Гоши идти в комнату смеха, билеты в которую, выстояв огромную даже по воскресным меркам очередь, они уже купили. Конфуз произошел возле входа, на самом пороге, когда сзади подпирали следующие посетители, недовольные случившейся задержкой. Попытка внести вредничающего мальчика в зал кривых зеркал неожиданно не увенчалась успехом – Гоша с удивительной для такого возраста силой принялся упираться ногами и кричать во весь голос, так громко, что пришлось отойти в сторонку и продолжить баталию уже там.
Масла в огонь ссоры подливало то, что родители уже предвкушали приятные минуты в комнате смеха, в которой не были уже давным-давно. Да и Гоша шел туда впервые, и как папа, так и мама были единодушны во мнении – мальчику такое приключение должно очень понравиться.
Но, несмотря на все уговоры, увещевания и угрозы мамы и даже пару непедагогичных увесистых шлепков от не сдержавшегося папы, затащить ребёнка в помещение со злосчастным аттракционом так и не удалось.
Андрей Иванович и Людмила Константиновна, волоча за руки канючащего и то и дело спотыкающегося и провисающего на руках родителей Гошу, в раздраженном молчании направились из парка домой, так и не обратив внимание на тот странный факт, что несмотря на то, что из самой комнаты смеха то и дело доносились взрывы веселого смеха, выходящие на улицу люди выглядели какими-то задумчивыми, если не подавленными, и, пожалуй, немного бледноватыми.
Впереди Гошу ждали долгий тяжелый разговор с отцом о манерах и поведении, после – унизительное стояние в углу, а родителей – тихая ссора возле телевизора. Вечер был испорчен окончательно.
Пятнадцать лет назад.
Бутылка, вращаясь, описала дугу и врезалась в стену, разлетевшись каскадом осколков.
– Ну ты, Жорка, и ссыкун! – глумливо протянул Скориков – Не знал, не знал.
Гоша понял, что эта наглая ухмылка сойдёт с прыщавого лица школьного задиры нескоро.
Подростки стояли около недостроенной школы, павшей несколько лет назад в неравной борьбе с капиталом и демократией. Пиво было куплено и требовало укромного местечка для того, чтобы выпить, присутствовали даже две девчонки, хихикающие и искоса поглядывая на парней, отчего кровь почему-то начинала быстрее бежать по венам, а грудь мальчишек – неестественно выпячивалась.
Гоша и сам понимал, что мешает всей компании веселиться, но поделать с собой ничего не мог. Едва зайдя в тёмный провал заброшенного здания, он каким-то боковым зрением уловил в глубине движение. Даже не так: он понял, что школа вовсе не забыта. Она не стоит пустой. Она обитаема. ОЧЕНЬ. Даже слишком, для его, Гоши скромной персоны. Да-да, как только он вдохнул пропитанный пылью и плесенью прелый, сырой воздух нежилого здания, бравада тут же покинула его и стало по
