сводящего воедино индивидуальные картинки.
Наглядный пример – цветность мира. Будь наш глаз устроен чуть по-другому, и зеленое не было бы зеленым, красное – красным, желтое – желтым.
Скажу, исходя из этого, какая черта в человеке претит мне больше всего: категоричность.
Если вы оказались в ситуации, когда, чувствуя себя правым и будучи уверенным в своей правоте, видите, что обстоятельства со всей беспощадностью складываются против вас и шансов доказать свою правоту нет, самое разумное – не упорствовать, а отказаться от бесперспективного противостояния. Поразительным образом ваша позиция совершенно безболезненным образом, без всяких дополнительных усилий с вашей стороны возьмет верх, заставив капитулировать оппонентов. Конечно, это может произойти в такие сроки, что одержанная победа будет вам уже глубоко безразлична, но речь не о вашем удовлетворении, а о правиле жизни, которое, как бы то кому ни показалось странным, не знает исключений.
Немного напрягши память, каждый вспомнит случаи и события из своей жизни, подтверждающие это правило.
А уж из истории вспомним хотя бы хрестоматийное: решение Кутузова об оставлении Москвы. Знал, что Бородино стратегически выиграл он, но сил противостоять Наполеону, защищая Москву, не было. И вот вам Наполеон в Москве, его бессмысленное сидение в старой столице – и бегство из нее с деморализованной армией.
Был бы я автором учебника по истории, предположим, Древнего Рима, то начал бы изложение материала со слов примерно такого содержания:
Две тысячи лет для истории человеческого общества – не срок. По сути, мы все живем во времена Цезаря или, скажем, Нерона. Древние римляне наши современники, а мы их. Они так же варили себе кашу на завтрак, бегали в лавку за хлебом, зашивали иголкой с ниткой разошедшийся шов на одежде. Ходили в поле на работу, а вечером, отпросившись у жены, отправлялись в заведение типа нынешнего английского паба или нашего русского кафе, выпить за стойкой кружку-другую пива. Та эпоха не закончилась, не умерла вместе с людьми, жившими в нее, а лишь видоизменилась обликом, оставшись в своих основных константах той же самой. Вот развалины Колизея – дострой его воображением, видишь себя, сидящего посередине скамьи пятого ряда в третьем ярусе снизу, северо-западный сектор? Точно так же ты сидишь, придя в современный цирк – та же форма, та же арена, те же рыкающие львы… Разве что нравы тогда были погрубее. И не было гаджетов, не летали самолеты и не ходили поезда. А в остальном все то же, все так же. Те же государственные институты, те же повинности, то же взаимное непонимание богача и бедняка…
Я бы написал эти слова для того, чтобы прошлая жизнь человеческого общества не казалась начавшему изучать историю юному существу канувшей в бездну вечности, в которой все исчезает, проваливается бесследно, и ты не отвечаешь за прошлое, а значит, и будущее, живи нынешним днем, бери все, что можешь, от него, жизнь – это здесь и сейчас.
Нет, не здесь и сейчас.
