где и закрылись, словно подростки.
Спустя какое-то время Роберт, по-прежнему тяжело дыша, засмеялся, будто вспомнил какой-то анекдот.
– Что такое? – полюбопытствовала Сара. Она сидела рядом с мужем на ковровом полу, спиной прислонившись к стене. Кожа лица и груди раскраснелась и блестела от испарины; её блузка и лифчик лежали по центру комнаты. Она смотрела на его волосатую широкую грудь.
– Я битый час выбирал бутылку вина… – под нос проговорил он.
– Ты о чём? – заправила прядь волос за ухо Сара, её губы растянулась в улыбке.
– Позже, – ответил он, чувствуя вновь разгорающееся желание.
5
Ребекка лежала в полумраке комнаты. Лунный свет лился в окно, оставляя на полу тень перекрестия рамы и выводя призрачные очертания мебели. Ей до сих пор не верилось, что она вернулась в эту комнату спустя столько лет, можно сказать, совершенно другим человеком. Словно переместилась во времени назад, подумала она.
Естественно, комната изменилась. Вместо розовых обоев стены покрашены в голубой цвет. Детскую кровать заменили на большую. На месте тумбы, на которой громоздилась целая куча плюшевых игрушек, всегда пребывавших в идеальном состоянии, теперь располагался миниатюрный шкаф со стеклянными дверцами.
Комната будто бы повзрослела вместе с самой Ребеккой, но вместе с тем осталась узнаваемой, как можно узнать того, с кем учился в начальной школе, встретив его спустя тридцать лет.
Ей вспомнился далёкий летний день. Как солнечный свет, высвечивая водоворот пылинок, заполнял кабинет отца на втором этаже, где он работал над проектом частного дома.
Тогда она зашла за приоткрытую дверь и увидела отца, нависшего над ворохом бумаг, покрывавшем всю поверхность его рабочего стола. На нём была клетчатая рубашка с закатанными рукавами, которую неизменно надевал всякий раз, приезжая в их дом на летние каникулы дочери.
Увидев её, хмурые брови Роберта моментально расправились, губы растянулись в улыбке, и он подозвал Ребекку к себе. Она нерешительно подошла (мать часто напоминала ей, что отец занимается сложным делом, требующим внимания и говорила ей, чтобы та не отвлекала его в моменты работы).
Он показал Ребекке несколько эскизов, разобраться в которых ей не представлялось возможным, но всё равно её потряс масштаб: столько линий, столько цифр, чёрточек и толстых, и тонких. Неужели в этом можно что-то понимать.
«Как думаешь, Ребби, – спросил он, будто советовался с коллегой, от чего она почувствовала себя важной, частью чего-то значимого. – Что будет лучше: чтобы на сад выходило окно во всю стену, – Роберт развёл своими руками, казавшимися ей огромными, как бы помогая представить окно, и Ребекка сразу увидела перед мысленным взором то самое окно и зелень за ним, покрытую всевозможными цветами. – Или эркер, где можно поставить столик?». Она знала, что такое эркер, потому как их дом располагал им, там она любила любоваться деревьями,
