во сне.
Глава 4.
Лошади шли в галоп. Четыре сотни копыт трамбовали мёрзлую землю, выбивая из неё морозную пыль. – Ходу, ходу! – выкрикивал всадник, мчавшийся во главе отряда, то и дело охаживая плетью бока своего коня. Сотня неслась по заиндевевшему полю, откуда каждому всаднику хорошо был виден «тревожный дым», с помощью которого жители села сообщали о нахлынувшей на них беде. Люди и кони делали всё, чтобы как можно скорее прийти на помощь. Каждый воин прекрасно понимал, что чем быстрей они доберутся до селения, тем больше людей они спасут от смерти лютой, от полона жестокого, от разорения неминучего. Всё ближе и ближе занесённая снегом роща, за которой находилось взывающее о помощи село. Ветер, дующий всадникам в лица, доносил до обоняния тяжёлый запах гари. Но Боги, видимо, были на стороне скачущих на помощь. Всю предыдущую седмицу дули сильные ветра, и на поле снега почти не осталось, буквально тонкий слой, и лошади несли всадников ходко и быстро, словно по хорошо утрамбованной, но только очень широкой дороге. Добравшись до рощи, отряд разделился на две части. Одна часть отряда начала огибать рощу справа, другая – слева. Задумка была проста: зажать набежчиков с двух сторон и уничтожить. Тенята и Рудомир мчались как говориться «стремя в стремя», держась на расстоянии двух конских корпусов от возглавлявшего полусотню Ратибора.
Степняк, только что изнасиловавший селянку, услышав конский топот выскочил из крайней избы, да так и не понял откуда на него обрушилась быстрая смерть. Взмах меча и бритая голова отлетела в сторону, а тело, по инерции сделавшее ещё пару шагов, медленно осело в перемешанный с навозом, грязный снег. Следующего степняка Тенята пригвоздил к брёвнам избы сулицей, ещё одного рубанул мечом так, что развалил пополам.
– Всех не убивать! – услышал Тенята зычный глас Ратибора, – живьём брать татей!
Приказы Ратибора было принято исполнять незамедлительно. Чуть приотставший Рудомир, услышав приказ, быстро сунул в колчан бронебойную стрелу и достал другую, у которой вместо острого наконечника был кожаный мешочек, туго набитый песком, и со словами: – Повезло тебе, шакал, – пустил её в степняка, который судорожно пытался отвязать от столба низкорослого, мохноногого конька. Пущенная умелой рукой стрела попала сыну степей в лоб, и тот рухнул на снег как подкошенный. – Живым, так живым, – произнёс Рудомир, направляясь к поверженному степняку. Соскочив с коня он отвязал от седельной луки добрый волосяной аркан, и очень ловко, быстрыми движениями связал степняка по рукам и ногам. Связав, Рудомир от души залепил ему хорошую оплеуху, дабы привести степного гостя в чувство. Голова мергейса дёрнулась и он открыл свои раскосые глаза. – Не беспокоит? – Рудомир подёргал за узлы. В ответ, степняк что-то пробормотал. – Я так и думал, – усмехнулся воин, и легко подхватив небольшую фигурку пленённого кочевника, бросил её поперёк седла…
Через четверть часа с набежчиками было покончено. Пятнадцать пленённых кочевников грязными, связанными кулями, валялись на истоптанном снегу центральной площади села. Остальных перебили.
