если пациентка больна ВИЧ или не достигла 16 лет, то сумма возрастает чуть ли не в три раза. И, скорее всего, тельца абортированных младенцев здоровых и больных матерей идут к нашему знакомому Степану вместе!
И еще одна забавная деталь. Оказалось, что в этих клиниках совершенно спокойно можно купить запрещенный к свободной продаже препарат под названием «кетамин», который в среде наркоманов пользуется большой популярностью и имеет сленговое название «витамин К».
– Значит, ваши хозяева получают двойной доход?
– Неплохо устроились? Да? По слухам, оборот у моей конторы больше, чем у того же «Голден паласа».
– Ты хочешь, чтобы я сказала «круто»? Вот, говорю. И откуда ты это все так хорошо знаешь?
– Так я же на гинеколога учусь. Через два года получу диплом – и на повышение. Хватит резать. Пора извлекать.
Представившись в одной из клиник озабоченной мамашей забеременевшей двенадцатилетней дочки и договорившись о цене, всего триста долларов, но при этом никаких лишних записей в мед-карту, я захотела осмотреть операционную. Врач провел меня в подвал, где посреди пропахшего хлоркой зала стояло древнее гинекологическое кресло.
– У нас все инструменты стерильные. – Заверил меня врач и, видя мою недоверчивую мину, невзначай, как бы про себя, добавил, – Все равно ей идти больше некуда…
Мой разговор со Степаном прервал телефонный звонок. Перемолвившись парой слов со звонившим, он ушел вместе с трубкой в другую комнату. Я тут же воспользовалась моментом и включила кассету.
Дальше, как и предупреждал Степан, ничего интересного не было. На экране появилась сковородка, на ней жарился куриный окорочок.
Затем Степан на экране взял ножку и стал с аппетитом жевать мясо.
И только тогда я заметила, что кончается она не полукруглым хрящом, а миниатюрной ступней с пятью пальчиками.
СЕРДЦЕ МАТЕРИ.
Встретила я однажды одну свою старую подругу, Олю. Посидели мы с ней, как водится, на кухне. Почаевничали. Поговорили о своем, девичьем. Наряды пообсуждали, и как-то незаметно переключились на воспоминания о наших былых приключениях… То есть это я переключилась. Бывали у нас случаи, когда мы с Олей вдвоем такое куролесили! Сижу я, нога на ногу, говорю:
– А помнишь?.. И не замечаю, в пылу воспоминаний, что моя Оля сидит грустная и понурая. И чем дальше – тем больше. И вдруг, на самом интимном месте, Оля взорвалась:
– Да кончай, ты, о своих хуях! Тошно же!
Я опешила. И это Оля, которая никогда матерного слова даже слышать не могла.
– Что с тобой?
– Ничего!..
Но в конце концов, мне удалось выудить из нее поразительную историю.
Первый раз увидела я его у кого-то в гостях. Он сидел как-то одиноко, среди всеобщего пьяного веселья, и хмуро разглядывал эротический журнал. И я подумала – вот человек другого мира. Кому претит весь этот алкогольный
