нэ, нэ, нэ!» И еще что-то, посложнее, десятком звенящих голосов под дробь копыт, среди летящих одежд. «Мы – зеленые, зеленые, зеленые!» – доносится им в ответ от старших, из передовых рядов. «Зеленые – всегда впереди, синие – всегда глотают пыль!»
И дальше, дальше – что там впереди, Амасейя, Колонейя? Да просто дорога.
– Присядь к нам, наставник Маниах, – говорит мне Зои, опять забредшая в амфитеатр. – Твоя Анна приводит в порядок обе виллы или только свою?
– Ее работа – говорить со мной, а не подметать мою виллу… А у меня мечта – спать эту ночь на крыше. Плоские крыши под абрикосовыми деревьями, летом там прохладно, мы в Самарканде это очень любим делать. Андреас счастлив?
– Никетас дал ему что-то еще, вроде сушеных абрикосов, из своей сумки, он его постоянно подкармливает. Будем спать долго. А сейчас – такой хороший вечер. Так вот, – обращается она к сидящему рядом юноше, успевая скороговоркой переводить мне, – ты прав, Аркадиус, он сейчас выглядит так же. Только очень большой. Я там еще не была, но люди из логофесии дромы – сколько угодно. Грустная картина. Большое плоское пространство. Повалившиеся в траву колонны. Пасутся козы, овцы и кто там еще. По одну сторону этих руин – представь себе наш ипподром, только гораздо выше, огромный и полная развалина. Там обитают нищие уже постоянно. По другую сторону – холмы, на одном из них когда-то жили цезари и аугустосы, а сейчас – по этим холмам тоже люди живут, вообще-то, ставят свои кастеллии, как будто зубы торчат. Кто знает, как их называть, тех людей. Готы, вандалы, все подряд. В общем, там ничего нет. Это не город. Ты хочешь туда поехать?
Аркадиус сначала трясет темной головой. А потом задумывается.
– Но я не только для того привезла вас сюда, чтобы вы размышляли о том городе, – продолжает Зои. – Мне просто сказали, что здесь… Где находится парадисос, Аркадиус?
Аркадиус перестает следить взглядом за тропой, ведущей к нашим с Анной виллам, и недоуменно смотрит на нее.
– Парадисос? Ну, четыре реки… – говорит он. – Тигр и Евфрат, их называли чаще всего. И еще две – тут говорят что угодно. Вы хотите сказать, что они захватили еще и парадисос? Никогда не поверю…
– И очень правильно. Думаю, что это было бы слишком просто, дорогой Аркадиус. Но я не об этом. Тебе вряд ли закажут когда-нибудь лица бога и святых, ведь правда?
– Да уж, – горько отвечает Аркадиус.
– Но парадисос? Ведь это ты можешь сделать – фреска, мозаика? А как ты его изобразишь?
Аркадиус молчит, потом начинает озираться по сторонам, и на лице его появляется улыбка.
– Фруктовые деревья, – говорит он. – Там нет ни холода, ни жары – как здесь.
И замолкает. А Зои начинает расстегивать кожаный футляр фляги, которую вертела все это время в маленьких руках. Я смотрю на появляющиеся из-под бурой кожи рисунки на серебре: башенки, верхушки деревьев…
– Я купила эту штуку год назад, – говорит Зои
