Однако, удаляясь от копировальной лавки, Паоло невольно думал, что пережитые события, пусть даже это не его вина, отбросили его на десять лет назад. Он не хотел смириться, нет, не хотел сказать себе, что это в порядке вещей, что это его жизнь. Он знал, что его способность сохранять хоть какое-то подобие душевного равновесия в таком окружении более чем ограничена, и это подтачивало его изнутри. Если однажды он отступится, если предаст свою интуицию, свой кодекс, то долго не продержится, разорвется на лету или упадет с крыши.
В ту ночь он два с лишним часа добирался от площади Гамбетта до квартала Гут д’Ор пешком, силясь заглушить свою совесть кальвадосом и кокаином. Шел, согнувшись. Ночь была короткая и бурная. Его демоны заполонили улицы, распространяя страх в сердце города, как вестники, посланные в небытие. Назавтра он позвонил Пипо и сказал, чтобы тот на него больше не рассчитывал.
Он смотрит на телефонный номер. Узел уже здесь, чуть ниже солнечного сплетения. Телефон звонит, это Шала.
– Паоло, как ты?
– Чувствую себя, будто меня сшиб тридцатишеститонный грузовик и переехал паровой каток, а так вполне в форме, а ты?
– Как ты добрался домой? Я немного беспокоился, честно говоря.
– А что?..
– Ты был не в лучшем виде, когда я нашел тебя внизу в сортире этого кабака. Мы добрых полчаса тебя искали.
– Извини… Я мало что помню.
– Забей. А я потерял Тони по дороге. Без понятия, где он теперь. Когда я в последний раз его видел, он бежал полуголый по авеню Клиши за парнем, который, приняв его за туриста, попытался залезть к нему в карман. Бедолага, кажется, неслабо сдрейфил, когда Тони гнался за ним без порток, со знаком «кирпич» в руке.
– Со знаком «кирпич»? А где он взял знак «кирпич»?
– Спроси у него сам, когда объявится. Я так думаю, он, наверное, завалился к Тане или к той малышке Ренуа, как бишь ее зовут? Ну, знаешь, у которой шмоточный магазин…
– Да, знаю… Слушай, мы сегодня репетируем? Мне обязательно надо уладить одно дельце с бабками. Кстати, можно у тебя стрельнуть пару банкнот? Я скоро верну.
– Смеешься? Ты уже должен мне триста евро. Кстати, я был бы не прочь увидеть их прекрасные глаза на днях.
5000 + 300 = 5300.
Час от часу не легче, а день только начался.
– Репетиция в восемь. А насчет бабок не парься, я могу еще немного подождать.
– Спасибо.
– Я сказал: немного!
– Да, я понял, спасибо…
День ему не улыбается. Он набирает номер дяди.
– Пипо, это Паоло.
– Paolo, niputi miu, comu stai? Tutti bene?[8] Как поживает мать?
– Все хорошо, как всегда. Слушай…
– Ты сейчас стеснен в средствах, верно?
– Да, можно и так сказать.
– Паоло, тебе надо подумать о более стабильном положении, музыка, знаешь ли…
– Да, я знаю, знаю… Слушай,
Паоло, мой племянник, как живешь? Все хорошо? (
