style="font-size:15px;"> Он снова посмотрел на меня, затем перевел взгляд на мои нервные руки и сказал:
– Я никогда не говорю попусту. И я не догадываюсь о том, что может произойти, а точно ЗНАЮ ЭТО!
Последние слова были произнесены тем же негромким ровным голосом, но почему-то показалось, что прозвучали они громко. Я ощутил нервный озноб вдоль позвоночника и подумал, что такого адреналина не испытывал уже несколько лет. С последней и окончательной травмы, поставившей крест на моем занятии спортом.
– Виктор Николаевич… – начал было я, но он перебил меня.
– Послушай, у нас мало времени. Я должен сказать тебе нечто очень важное, а ты уж сам решай, стоит оно того, чтобы ввязываться или нет.
Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд. Я подумал, что сейчас сосед хлопнет в ладоши и рассмеется, а из-за штор выедет оператор с огромной камерой на подставке, подбежит симпатичная девушка и, улыбаясь, скажет:
– Улыбайтесь, вас снимала «Скрытая камера».
Оператор не выехал, девушка не улыбнулась, а Виктор Николаевич смотрел на меня строго, правой рукой что-то доставая из кармана пиджака.
Я молчал, наблюдая за его действиями. Он протянул кулак и разжал его прямо перед моим носом – на ладони лежал ключ. Маленький такой ключик. То ли от большого чемодана, то ли от какого-то ящика. Я непонимающе посмотрел на него.
– Здесь все: деньги, которыми ты можешь воспользоваться по своему усмотрению и кое-что еще, из-за чего… – он замялся, оценивающе глядя на меня, словно до сих пор не был уверен в правильности своего решения. – Если тебе не удастся сделать то, о чем я попрошу, тогда воспользуйся ключом. Но об этом потом. Сначала дело.
Я чувствовал себя Алисой в Зазеркалье.
– Что за дело, Виктор Николаевич? И потом, если вас должны убить, не лучше ли перейти ко мне и там спокойно все обсудить? – Мне почему-то казалось, что «манечка» преследования, вдруг обнаружившаяся в спокойном доселе человеке, может утихнуть в незнакомой обстановке, и добавил:
– Железная дверь, замки иностранные. А если что, мы полицию вызовем, я вот только что звонил знакомому инспектору… – Помялся, вспомнив, что Миша так и не ответил на мои звонки, и продолжил: – Можно набрать ему, а он подскажет, что делать.
Я сам обалдел от своей тирады, но Николаевич, похоже, тоже что-то такое услышал в ней и вроде какая-то надежда мелькнула в его глазах. Мелькнула и погасла. Он опустил голову и сказал:
– Нет, я не могу. Я дал слово, и от этого зависит судьба и жизнь моей бывшей семьи.
Я засомневался, что бодрствую. Захотелось ущипнуть себя, но сделать это незаметно не удалось бы, поэтому оставил эту затею.
– У нас не принято трогать семьи агентов, тем более бывшие, но сейчас не тот случай. Эти люди пойдут на все, чтобы добраться до диска.
Та-ак, до диска, значит! Никогда не говори никогда! Так кажется, назывался один фильм из Бондианы?
