была не нужна эта задержка, уже завтра я планировал идти к перевалу, но менять устав в монастыре и что-то требовать тоже не мог. Придется ждать.
– Я планировал встретиться с отцом-настоятелем, а не с братом-управителем.
– Мы все понимаем это, – смиренно склонил голову монах. – Но отец-настоятель очень плох, и мы все ждем, что со дня на день Господь призовет его в райские кущи. Пока главный здесь брат-управитель. Лучше, чем он, никого у нас нет.
– Хорошо. Значит, я поговорю с ним утром. Поблагодари его за гостеприимство.
Монах взял оставшуюся часть посуды, сказав на прощание:
– Если тебе что-то понадобится, просто выгляни в коридор и позови. Один из братьев поможет тебе в мере отпущенных ему Господом сил. Если ты захочешь помолиться, то часовня открыта для тебя.
– Благодарю. Я непременно помолюсь перед сном.
– Ха! – тут же отреагировал Проповедник. – Когда ты наконец это сделаешь, я попрошу отправить меня прямиком в рай!
– Пожалуйста, не ходи по монастырю ночью дальше часовни и заднего двора. Ты можешь потревожить братьев.
– И подглядеть их страшные секреты. – Старый пеликан был очень доволен собою.
– Обещаю, что никого не побеспокою.
Монах благодарно склонил голову и вышел, притворив за собой дверь.
– Не слишком-то они спешат тебя видеть и рассказать о страшном зле. – Проповедник демонстративно зевнул. – Возможно, это зло живет лишь в голове брата Инчика. Ну и слава Богу.
– Брата Инчика, который больше не пришел, – задумчиво ответил я.
– Может, у него дела.
– Может быть. – Я надел куртку. – Пойду посмотрю на часовню.
– Эй! Эй! – всполошился Проповедник. – Мои слова о том, что после твоей вечерней молитвы я попрошусь в рай, не более чем шутка! Ты ведь не всерьез их принял, а?
– Не беспокойся об этом. Я уже давно свыкся с мыслью, что избавлюсь от тебя только после своей смерти. Ты пойдешь?
– Боюсь, твоя молитва будет слишком неуклюжа для моих ушей. Да и не хочу тебя стеснять. Иди сам.
Ни меня, ни себя, ни Пугало он не обманул. Всем было ясно, что старый пеликан всего лишь хочет поваляться на кровати еще немного, прежде чем я сгоню его оттуда…
Уже наступила ночь, и на улице был легкий морозец. Он покалывал кожу на лице и студил пальцы. Я спрятал руки в карманы, глубоко вдохнув свежий горный воздух. По земле ползли облака, набегали на монастырь туманной стеной, делая огни фонарей, висящих на углах зданий, тусклыми и бледными.
Когда облака на несколько мгновений открывали обзор, я видел центральный хребет Хрустальных гор, снега которых мерцали жемчужным светом, льющимся с начинающей убывать луны.
Со стороны церкви ветер донес до меня молитву. Множество мужских голосов, с каждым мгновением набирая силу, славили своего святого, и я почувствовал, как волосы у меня на голове
