не пускают… у них могли быть причины скрывать от тебя правду. Слушай, Людвиг, я тебя умоляю – не суй в это свой нос. Ради Бога ни о чем их не спрашивай, иначе здесь появится еще один самоубийца. Ночью упадешь вот с этого обрыва и свернешь шею.
– Ты мыслишь точно так же, как и я. Не волнуйся. Я не буду больше задавать бесполезных вопросов.
– И завтра уйдешь из монастыря? – Он пытливо заглянул мне в глаза.
– И завтра уйду из монастыря, – послушно произнес я. – Обещаю.
– Уф, – облегченно сказал Проповедник. – Ты наконец-то начал взрослеть и понимать, что есть не твои дела. Ну, раз все решено, я, с твоего позволения, пойду поваляюсь на твоей чудесной кровати. Боюсь, следующую неделю нам опять придется торчать в этих проклятых горах.
И он ушел.
А я сел на корточки и кинжалом начал рисовать фигуру, чувствуя, как двое монахов, разгружавших с воза древесный уголь, украдкой следят за моей работой. Я создал тот же рисунок, что и в Темнолесье, когда искал темную душу, но в отличие от прошлого раза теперь был результат – линии начали светиться. Это означало, что я прав – где-то возле монастыря была темная душа.
И брат Инчик действительно многое мог мне рассказать…
– Вы куда, страж? – удивился привратник, когда я подошел к воротам.
– Хочу выйти на несколько часов, – дружелюбно ответил я. – Мне надо завершить свою работу, чтобы обезопасить монастырь от души самоубийцы, и я уже сегодня, пока светло, планирую изучить спуск к леднику. Завтра ухожу перед рассветом.
Это объяснение его вполне устроило.
– Когда вернетесь, стучите громче, – сказал он мне, отпирая калитку.
Первые полчаса я бродил по окрестностям, не удаляясь далеко от стен, так, чтобы меня видели. Фигура возле часовни указывала на то, что поблизости имеется темная сущность. Я попытался определить нужное направление – по всему выходило, что тварь находится под монастырем. Возможно, где-то в подвалах.
– Интересно, почему стражу не говорят об этом, – пробормотал я, глядя на Дорч-ган-Тойн, который сейчас мне показался особенно мрачным и неприветливым. – Это все равно что не рассказывать врачу о смертельно опасной болезни, хотя он может спасти тебя.
А когда пациент не хочет говорить с врачом о том, что его беспокоит? Или когда не доверяет доктору, или когда хочет скрыть то, чего стыдится.
Затем я направился к обрыву и увидел каменную тропку желтоватого цвета, серпантином спускающуюся к леднику. Это было началом моего завтрашнего пути. Пугало подошло ко мне неслышно и, как и я, стало смотреть на перевал, который нам предстояло преодолеть.
– Главное, чтобы завтра была хорошая погода, – сказал я.
Одушевленный пожал плечами. Ему было все равно как подниматься – при ясном солнце, снегопаде или тумане. Пугало, в отличие от меня, не мерзнет и не страдает от отсутствия воздуха.
– Как тебе монастырь?
Очередное пожатие плеч. Теперь – равнодушное. Оно выглядело разочарованным.
– Ты
