не станет набивать себе цену мистическими и жутковатыми выдумками, как это делают шарлатаны, именующие себя магами, в Альбионе. Ему это просто незачем.
– Я… Я поражен вашим рассказом, Ральф! Честное слово. Не то чтобы я вам не верил, но… такие истории нужно сначала осмыслить, свыкнуться с ними. Воспринять. А сейчас мне будто ушат ледяной воды на голову опрокинули. Святой Аврелий, я чего-то такого и ожидал, но, видит небо, все равно оказался не готов к услышанному!
– Ничего, – понимающе усмехнулся Зимородок. – Не вы первый.
– Кажется, я начинаю догадываться, за что… точнее, почему вас ненавидят горожане, далекие от моря и мореплавания.
Зимородок снова усмехнулся, шире, но на этот раз не сказал ничего. А вызванный им и кассатом порыв все влек и влек «Гаджибея» и «Дельфина» сирокко, в самое сердце Эвксины, и там, где две сантоны проходили, ненадолго волнуя воды, вскоре вновь воцарялся штиль. Штиль был везде: впереди, позади, справа, слева… Но паруса сантон все же полнились ветром, а порыв гнал их вперед и вперед, неутомимый, как воля стихий.
Собственно, он и был волей стихий.
– Вы как-то упоминали, Ральф, что кассат нуждается в людской неприязни, к себе и штарху.
– Это действительно так, – кивнул Ральф. – Худа без добра обыкновенно не бывает: в людской неприязни кассат черпает силу, которая помогает в общении со стихиями. Своеобразная энергетическая подпитка. А вы позволите встречный вопрос, Алекс?
– Разумеется!
«Надеюсь, он не станет выведывать запретные подробности нашего похода», – подумал принц.
Уроки Узкоглазого Друида Тольба не прошли даром: Александр практически никогда не терял концентрации и самообладания. Выболтать семейные и государственные тайны – что может быть отвратительнее?
– Скажите, Алекс… Когда я учился в Саутхэмптоне, мы, естественно, судачили с сокурсниками о многом, в том числе и о королевской семье. Обсуждали и принцев Моро – Эрика, Финнея и Георга. А вот что касается принца Александра – не припомню разговоров о нем. Простите, если мой вопрос покажется бестактным…
– Ничуть, – хладнокровно отозвался Александр. – Если вы хотите узнать, не бастард ли я – то нет, не бастард. Мой отец – ныне здравствующий король Альбиона Теренс Моро, а мать – ныне покойная королева Свенира де Агостини. Я младший ребенок от их брака, и – увы! – королева умерла спустя несколько минут после того, как произвела на свет меня. Жаль, но именно этот факт стал причиной, мягко говоря, прохладного отношения ко мне как в королевском дворце, так и за его пределами – королеву очень любили в Альбионе. Я… вам интересно, Ральф?
– Да-да, продолжайте!
– Признаться, непривычно столь часто произносить слово «я», – усмехнулся Александр. – Вот брат Финней это прям-таки обожает… В общем, я рос эдаким волчонком, предоставленный сам себе. Братьям со мной было неинтересно, они старше и игры у них были свои. А больше играть было не
