style="font-size:15px;"> – Ты бы и в лице самого Сатаны прочла добро, явись он к тебе под дверь с жалостной байкой и пустым брюхом.
– Это что – плохо? А если бы Сатана хотел есть?
Сестра Вероника испускает смешок, как будто собака гавкает.
– Благими намерениями! Благими намерениями вымощена дорога в ад.
Аббатиса перебивает гвалт:
– Мы уже попросили наставления у епархиального совета. Они молятся. А пока Господь повелел нам терпеть детей.
– Юные девочки пробуждают это во взрослых женщинах. Дьявол заполоняет мир, передает проклятие с рук на руки, как Ева передала яблоко Адаму.
– Нельзя же взять и выбросить детей на улицу.
– Дьявол примет их в лоно свое.
– Или они умрут с голоду, – говорит сестра Мария Игнасия.
Алли потом размышляет очень долго. Можно уйти. Но ей здесь хорошо.
Голос молвит: Ты же слышала, что она сказала. Ева передала яблоко Адаму.
Алли думает: Может, и молодец. Может, миру того и надо. Легкой встряски. Новизны.
Голос говорит: Умничка.
Алли думает: Ты Бог?
Голос говорит: А ты как считаешь?
Алли думает: Я знаю, что ты говоришь со мною в мой час нужды. Я знаю, что ты выводишь меня на верный путь. Скажи мне, что делать. Скажи.
Голос говорит: Если б миру не нужна была встряска, с чего бы силе просыпаться вот именно сейчас?
Алли думает: Бог говорит, что наступает новый мировой порядок. Что старому мировому порядку пришел конец. Старые века закончились. Иисус сказал народу Израиля, что Господь теперь желает иного, – а сейчас времена Евангелий миновали и нужна новая доктрина.
Голос говорит: Ныне потребен пророк в отечестве своем[6].
Алли думает: Но кто?
Голос говорит: Да ты пока просто прикинь, как оно тебе, зай. Ты не забывай: если остаешься, надо тут все прибрать к рукам, чтоб не отняли. Прибрать к рукам, заинька, – твоя единственная защита.
Рокси и раньше видела, как папка лупил разных мужиков. Видела, как он прописывал им прямо в рыло, не снимая перстней, мимоходом так, уже на выходе. Видела, как он метелил чувака, пока тот не рухнул, хлеща кровью из носа, – и Берни тогда отпинал его в живот, а закончив, вытер руки платочком, выуженным из заднего кармана, и посмотрел, в какую кашу превратилось лицо чувака, и сказал:
– Не еби мне мозг. Даже и не думай.
Вот Рокси всегда хотела так.
Тело отца для нее – крепость. Убежище и оружие. Когда он обнимал Рокси за плечи, на нее накатывал ужас пополам с облегчением. Она с визгом убегала вверх по лестнице от отцовского кулака. Она видела, как отец калечил тех, кто хотел покалечить ее.
Она всегда хотела так. Больше и хотеть нечего.
– Ты же знаешь, что произошло, лапуль? – спрашивает Берни.
– Примул, сучья тварь, – вставляет Рики.
Рики – старший из ее единокровных.
Берни
Аллюзия на Мф., 13:57.
