накатывались слезы, а он продолжал что-то показывать на жестовом языке, но пелена перед глазами уже не давала мне этого увидеть. Сердце снова начало биться с неистовой силой, колени подкосились и стукнули о холодный асфальт. Я слышал шум. Пронзительный и при этом глухой. Он издавался из одной точки и в то же время ниоткуда. Я не понимал что со мной происходит. Словно весь мир настроен против меня. Нечем дышать, не у кого просить помощи. Здесь только я, шум и темнота.
Сам того не осознавая, я кричал. И кричал. И кричал. Пока не почувствовал руку у себя на плече.
– Вставай. 3:30, – оповестил отец, уже надевая на себя куртку.
Вот это да. Сон во сне. Даже не помню случалось ли со мной такое когда-либо.
Спешка быстро рассеяла все эти мысли, не дав мне времени для анализа. Благо, уснули мы довольно рано, что позволило выспаться и набраться сил.
Плеснув себе в лицо холодной водой, для закрепления эффекта, я окончательно проснулся. Взял рюкзак, маму. Перенес все в машину. Схватив по пакетику чипсов в автомате, отец последовал за мной и после этой короткой сымпроизированной трапезы в машине, мы отправились в следующий пункт – Ноксуби.
Глава 6
«Национальный Заповедник Ноксуби»
Когда дорога превратилась в бесконечную трассу и пустоту вокруг, я, кажется, впервые взял в руки телефон.
Даже находясь в кратере, я оставил его пылиться в машине. Тем не менее, мы сделали ровно одно фото на полароид, попросив влюбленную престарелую парочку увековечить сей момент.
Не отличающиеся навыками фотографов, они обрезали на снимке наши с отцом шевелюры, но зато по камням, занимающим половину кадра, вполне ясно откуда это фото.
Пролистывая скопившиеся уведомления, я нашел сообщение от Кэрри.
– Привет, Кевин, я скоро уезжаю в университет и устраиваю что-то вроде прощальной вечеринки в пятницу. Время пока зависит от того, во сколько родители уедут из дома. Придешь? – гласил текст.
Я не люблю предрассудки, но все же было странно видеть сообщение от семнадцатилетней девочки, которое не содержало ни одного сокращения и эмоджи.
– Я отправился в дорожное путешествие с отцом, извини, – не стал вдаваться в подробности я.
Учитывая скорость моего ответа на ее сообщение и поздний час, я не рассчитывал получить мгновенную реакцию. Которой, собственно, и не последовало.
Я вновь кинул телефон в ящик между сидениями, что открыло передо мной забавную картину. Мой отец пел. Взрослый сорокалетний мужчина корчил рожицы и пел, при этом не двигая ничем, кроме лица. Мгновенно из моих уст пролился по-детски искренний смех, а папа от смущения покраснел.
– Что это за песня? – спросил я.
– «You give love a bad name» – песня моего детства. Мы с кузиной Сэми трясли под нее кудряшками, когда нам было лет по одиннадцать, – выдал он, пытаясь не выходить из роли сурового родителя.
– Думал, что я не замечу, как ты тут кривляешься и пытаешься оправдать то, что носишь
