ло было обездвижено, да и мышцы лица не слушались, будто он сделал грязевую маску, как какой-нибудь метросексуал, Рик попытался вспомнить, когда его жизнь начала напоминать бег хомячка внутри колеса. Сводящий с ума адреналиновой бурей, но полностью бесполезный, хотя и истощающий до последнего.
Когда его жизнь начала катиться в бездну, словно представляемое в воображение гигантское колесо, сорвавшееся с крепления?
"Думай, детка, сколько захочешь. Всё равно тебя скоро убьют. А так хоть будет чем заняться, чтобы только не осознавать, что тебя вот-вот прикончит собственный брат".
Сердце болезненно сжалось. Давно мёртвое сердце. С тех пор, как он стал вампиром, обращённым этим же самым старшим братом. Тем, кого он ставил на первое место и в мыслях, и в жизни. Тем, ради кого он, даже не задумываясь ни на секунду, не колеблясь ни мгновения, прикончил их родителей.
Любимых, между прочим, всем сердцем! Даже тем сердцем, которое в одну ночь стало одновременно и живым, и мёртвым, как долбанный кот Шрёдингера.
Рик всхлипнул, ненавидя себя за это. За то, что слёзы проникли сквозь сомкнутые веки, ресницы, сделав их влажными и трепещущими, будто девчачьи, пролились по щекам внезапным дождём, которого никто не ожидал в эту мёрзлую ночь.
И возненавидел себя ещё больше, когда осознал, что в склепе перестало быть пусто, и что брат вошёл в него в сладкой компании невесты и её подружки-ведьмы. И увидел его слёзы.
А ведь он пообещал сам себе, что не прольёт ни слезинки, не будет кричать, умолять или давить на жалость.
Тем более, понимал, что это бесполезно. Раз его идеальный брат Дэвид полностью попал под каблук своей благоверной. И позволил, будучи вампиром, притащить в их семейный склеп, хранящий прах множество поколений от основания этого городка, ведьму.
– Сам не смог справиться со мной, да, скотина? – он с трудом разомкнул губы и промычал, кривясь, чтобы брат смог не только услышать, но и понять, что он говорит.
– Мне бы очень хотелось добавить "рогатая", но ты ведь не оценишь иронии и прикончишь меня сразу же, – добавил он ядовито.
Губы едва двигались, словно ему вкололи вербену. Хотя, может и вкололи, он же не знал, каким способом его поймали.
Но главное, что приманка сработала и ловушка захлопнулась.
И он лежит, полностью беззащитный, глядя в посуровевшее лицо Дэвида. Человека, которого он когда-то любил больше всех на свете… Даже когда узнал, что тот стал вампиром.
– И как же мне убить тебя? – произнесла ведьма, сделав несколько шагов внутрь по каменном полу, не сдерживая коварной усмешки.
– Это не тебе решать, ведьма! – буквально прорычал Рик, напрягшись в пентаграмме, где очнулся совсем недавно. – Брат, неужели ты опустишься до того, что позволишь кому-то убить меня? Не сделаешь это собственным руками? Если ты ненавидишь меня до такой степени, что хочешь моей смерти, то будь мужиком и сделай это собственноручно! Или ты уже стал крошечной гламурной собачкой своей девушки? – он указал взглядом на стоявшую позади брата блондинку с ясными голубыми глазами.
Такую красивую, похожую на ангела, как всегда, в белом и струящемся. Словно одежда заменяла ей крылья, утерянные навсегда, когда она сошлась с вампиром.
Только он один, наверное, знал, насколько её облик обманчив. И, как бы банально это не звучало, под маской идеального, скромного ангела таилась истинная демоница.
Хладнокровная стерва высшей категории, что показалось ему весьма забавным – из тех дамочек, которых Дэвид на дух не переносил. От которых всегда открещивался, посылал их далеко и надолго. Просто использовал для секса и в качестве не слишком добровольных доноров крови.
А Эйприл О'Нил смогла обмануть его, окружить кривыми зеркалами, заставить заблудиться в этом зеркальном лабиринте ложных чувств и напрасных надежд и заставить потерять свою личность.
Высокая, стройная, хрупкая, женственная с чарующими изгибами, идеальными чертами лица и покатыми плечами истинной аристократки. Чудесно смотревшаяся и на драгоценной камее, и в рекламе нижнего белья, и с короной королевы конкурса красоты.
– Убей меня, брат, – устало пробормотал он, жалея лишь о том, что не сможет стереть слёзы. И надрать задницу одному нахальному охотнику, как совсем недавно пообещал. И даже встречу назначил в баре на границе их городка!
То ли законсервированные на пару столетий гормоны проснулись, то ли захотелось отмочить что-нибудь… эдакое. По крайней мере, раньше он судьбу лишний раз за хвост не дёргал, как обезумевшего оборотня в лунную ночь.
Сердце опять словно сжала ледяная рука, холодная, как сама смерть. И словно бы послышалась ему поступь сверхъестественного существа, шорох мантии-невидимки и звон косы, ударившейся о каменный потолок склепа.
Дэвид
