все равно что смотреть в собственное искаженное отражение и пытаться отыскать несоответствие, безуспешно понять и объяснить причину дефекта.
Шерри издает хриплое мяуканье, привлекая мое внимание. Опустив голову, я смотрю в золотистые кошачьи глаза и, наклонившись, ласково чешу за ухом. Она мурлычет, ласкаясь о мои пальцы, тыкаясь носом в раскрытую ладонь.
– Она выглядит довольной, – негромко замечаю я. – Ты хорошо заботишься о Шерри, Дилан, – наши взгляды с братом снова встречаются, его отстранённый, бездонно-темный, и мой – внимательно изучающий. Он склоняет голову на бок, глядя на меня с нечитаемым потусторонним выражением. Его затянувшееся молчание давит на нервы, вызывая приступ зарождающейся паники. Дилан никогда не проявлял агрессии по отношению ко мне и Гвен, но я отлично знаю, насколько он опасен и на что способен.
– Ты дал мне слово, что тоже позаботишься о Шерри, – наконец подает голос Дилан и, как всегда, говорит четко, ровно, без запинки.
– Ты же не о кошке сейчас? – уточняю я, хотя и без дополнительных пояснений знаю ответ. – Я сделал всё, что было в моих силах, – с нажимом добавляю я.
– Не всё, Оливер, – бесстрастно возражает Дилан. Кошка лениво направляется к своему хозяину и ложится у его ног, блаженно прикрывая глаза. – Придумай что-нибудь еще, пока я не захотел поговорить с Гвендолен.
– Ты мне угрожаешь, Дилан? – напряженно спрашиваю я. Его лицо непроницаемо, как закрытая книга. Ни одной мысли, ни единой эмоции, он управляет своим безумием, держит в цепях с пудовыми замками, но мы оба знаем, что оно живет там, внутри, за стеклянным блеском его холодных мертвых глаз. За годы, прошедшие со дня появления Дилана в нашей жизни, с ним говорили только трое людей. В живых остался один я.
– Когда придешь вечером не забудь захватить кошачий корм, новые книги и машинное масло. Меня раздражает ржавый скрип дверей, – игнорируя мой вопрос, произносит брат и гасит свет. Комната мгновенно исчезает, погружаясь в кромешную тьму.
– Я не могу этого сделать! – хрипло бросаю я невидимой фигуре, притаившейся в непроглядной мгле, ощущая на себе взгляды двух пар глаз, хищно наблюдающих за каждым моим движением.
– Ты дал мне слово, Оливер. Сдержи его, или я не сдержу своё, – приглушенный голос звучит сразу со всех сторон, отражаясь от стен зловещим эхом. Нервный озноб проходит по телу, вызывая сокращение одеревеневших до болезненного покалывания мышц. Мне кажется, что температура в комнате понизилась на несколько градусов. Я непроизвольно пячусь назад к решетке, запинаюсь за нее и, оказавшись с другой стороны, торопливо запираю.
– Не у тебя ключ от замков, Дилан, – напоминаю я севшим голосом.
– Меня держат здесь не замки и двери. Если захочу выйти, никто меня не остановит. Ты же понимаешь это, Оли?
– Я тебе не по зубам. Ты не сможешь ничего сделать. Все, что ты говоришь – сплошной блеф. Я не поддаюсь манипуляциям
