и отношения, мягко говоря, были напряженными.
Но это еще не все. Эта соседка была еще и моей учительницей по географии! Да, да! Моя учительница, которая никогда не ставила мне пятерок, хоть я и любил географию. Видимо, частые потопы в ее квартире не оставляли мне шанса.
У многих из вас наверняка возник вопрос, как у учительницы мог быть свой магазин в 1997 году? Если честно, я тоже пребывал в шоке от этого открытия. Но всегда знал, что она необычная учительница. К слову сказать, она была соседкой сразу по двум квартирам – купила обе на этаже и сделала из них одну.
Откуда деньги, спросите вы?! Ну что, есть варианты?! Ее муж занимал высокий пост в милиции, эта семья была очень богата, и, конечно, он не мог ничего оформить на себя. Вот и проходила его жена по всем документам как хозяйка. Думаю, не одного такого магазина и не одной подобной квартиры.
Список похищенного в десятки раз превосходил количество взятого нами. То ли потому, что кто-то побывал там до нас, то ли потому, что все было подстроено с целью списания или получения страховки. Я до сих пор не знаю. Обидно, что мы так и не успели наесться того шоколада. Правда, скажу, в отделении нам дали по несколько шоколадок прямо в камеру. Сами милиционеры не побрезговали поживиться нашим кушем.
Это дело не предали огласке в школе. Видимо, учительница географии, как Корейко из «Золотого теленка», не хотела себе славы миллионерши. Но я после этого перестал посещать уроки географии. Прогулы мне не выставлялись – видимо, мы без слов друг друга поняли. И даже если бы мы снова затопили учительницу, то, думаю, никто не поднялся бы разбираться.
Глава 2
«Бобик»
Об этом человеке известно только, что он не сидел в тюрьме, но почему не сидел – неизвестно.
«Бобик» (ментовский уазик) вез нас по знакомым улицам. Через его маленькое окно мы видели одних друзей, идущих из школы, и других, забивающих стрелку на остановке. Как обидно, что они нас не видели! Что могло быть более значимым, чем проехать в составе этого кортежа со спецохраной на глазах у всех?!
Подобно мальчишкам, которые, кашляя, втягивают сигаретный дым и давятся, чтобы доказать своему окружению и рассказать всему миру – смотрите, я повзрослел! – мы начали жадно поглощать все, что могло нас выделить.
Первый привод в милицию был подобен священному ритуалу. Снимаешь шнурки и ремень (чтобы не повесился в камере), у тебя «откатывают» пальчики. Причем это происходило почти каждый последующий раз. Как будто в милиции платили за каждую копию.
«Гражданин начальник!., (для тех, кто поборзее, просто „начальник“) Отпусти в туалет!»
На самом деле из груди рвалось: «Отпусти к маме!»
Но никто не показывал свою слабость. Там, в камере все хорохорились. Там мы знали, что через несколько часов нас отпустят. Этот ритуал стал обычным и потерял свой шарм. Мы знали милиционеров в лицо. Будь они в штатском, мы быстро вычисляли их, как охотник добычу. Мы стали чувствовать
