мы можем в Варшаве встретиться,– внес неожиданное предложение Чарнецкий.
– За встречу в Варшаве,– тут же провозгласила Катька.
Прозвучало почти как за встречу на Эльбе.
Начался всеобщий обмен телефонными номерами. Михасю эта процедура не коснулась, потому что сотового телефона у нее не было в заводе. Отстраненно наблюдая за попутчиками, заметила: Катька себя обошла, и под шумок свой пустой стакан замаскировала пакетом с остатками ужина бедуина.
Тут в вагоне послышался шум, раздались шаги и голоса, бутылка и стаканы моментально испарились, но вошедшие пограничники все равно дергали носами, как давешний кокер–спаниель.
Едва поезд выехал из санитарной зоны, Михалина снялась с места и, захватив с собой рюкзак, улизнула за дверь.
Когда Михася вернулась в купе, мужчины храпели, а Катьки на месте не оказалось. Михалина решила, что пьянчужка вышла по нужде или ей снова стало плохо. Испытывая по этому поводу удовлетворение, она устроила рюкзак на крючок в изголовье, легла, еще несколько минут воевала с подушкой и рюкзаком (одно исключало другое), наконец, с удовольствием вытянулась на хрустящей простыне и мгновенно заснула.
Глава 7
… Поезд стоял.
Выпутавшись из простыни, Михася посмотрела на часы – они показывали половину пятого утра.
Стараясь не шуметь, привстала и выглянула в окно – прямо напротив вагона выступало из предрассветной дымки здание вокзала, на нем крупными буквами была обозначена привязка к местности: «Siedlce». Седльце, перевела она.
Сон улетучился. Под ребрами у Михалины пульсировало, разрасталось и тяжело ворочалось счастье.
В голове фейерверками расцветало: через час тебя встретит Стефа. Через час для тебя наступит Юрьев день. Через час ты пополнишь сонм счастливчиков, посетивших древний город… Станешь другим человеком, освобожденной женщиной Востока.
Подождав, пока поезд отойдет от станции, Михася тихонько соскользнула со своего места и с удивлением обнаружила, что Катькина полка над ней пуста.
Завершив все процедуры, Михася поддалась наитию и заглянула к проводникам:
– Доброе утро,– она лучезарно улыбнулась.– Не знаете, куда подевалась наша попутчица из восьмого купе?
– Сошла.
– Как сошла?
– А так: ногами по ступенькам сошла в Седльце,– равнодушно бросила снулая тетка и отвернулась.
Что–то удивило в ответе, но Михалина не поняла, что именно. Сам ответ или тот факт, что Катька болтала много, но ничего, ни слова, ни полслова не сказала про Седльце. Зато Катька говорила про Варшаву. Они собирались там встретиться с Борисом.
Мысли о крашеной выдре быстро вытеснились другими, и Михалина забыла думать об этих странностях – ей не терпелось ступить на землю предков.
Будить спящих попутчиков она не стала из благих побуждений: до станции Варшава-Западная, куда ехали журналист и его друг, время еще было, а после вчерашнего сон им был показан.
Решив,
