втайне надеялась, что мама назначит её своей заменой, но Нина Валерьевна за несколько дней до дня самоуправления за ужином преподнесла новость, что уроки географии будет вести Лёлин одноклассник – отличник и гордость школы. Лёля молча проглотила обиду вместе с макаронами. Мама не посчитала её достойной для замены. Это было ожидаемо, но всё равно неприятно.
За день до знаменательного дня, учительница истории предложила ей временно занять своё рабочее место. Лёля обрадовалась и испугалась одновременно. Доверие опытного педагога льстило, но необходимость оказаться под обстрелом глаз учеников вызывала дрожь в коленках. Лидия Петровна успокоила: нужно просто выслушать пересказ параграфа у тех, кто сам вызовется отвечать, и поставить оценки карандашом. Лёля заранее изучила расписание уроков. Шестиклассники пугали меньше всего, но последнее занятие она должна была провести у десятого «А» класса. Её родной «Б» класс недолюбливал «ашников», и во всём соревновался с ними. Между параллельными классами давно шла неофициальная война, нарочно подогреваемая учителями.
Лёля боялась, что ученики просто сорвут урок и опозорят её перед мамой-завучем, но проблемы пришли с другой стороны. Стоило Маше узнать, что Лёля будет вести урок в классе, где обитает Герман, у неё сорвало тормоза. Сначала она предложила тайно поменяться местами, потом, принялась напрашиваться на занятие в качестве стороннего наблюдателя. Получив отказ по обоим пунктам, стала атаковать просьбами передать ему записку. Лёля долго отбивалась, но оказалось, проще остановить торнадо, чем Машу, решившуюся на письменное признание в любви.
Накануне дня в качестве учителя Лёля основательно подготовилась, прочитала параграфы, по которым будет гонять учеников, выгладила белую рубашку, начистила туфли. Первый урок оказался самым сложным. Ребята, взбудораженные анархией, никак не могли собраться и проявить серьёзность, хихикали, переговаривались. Но после первой тройки, пусть и карандашом, затихли и стали тянуть руки. Лёля расслабилась и даже начала получать удовольствие от новой серьёзной роли, но на перемене после пятого урока объявилась Маша, раскрасневшаяся, растрёпанная. Она мяла в пальцах обрывок тетрадного листа и нервно оглядывалась по сторонам.
– Вот. Передай.
Лёля нехотя взяла слегка влажный от потной ладони листок.
– Маш, может, не надо? Мне неудобно, как я ему вообще передам записку?
– Неудобно ей. Подруге помочь не можешь? – Маша накрыла рукой записку в ладони Лёли и заставила сжать в кулаке. – Что тебе стоит? Просто передай.
Лёля спрятала записку в карман брюк и нехотя побрела в класс, дожидаться прихода «ашников».
Они ввалились в класс с опозданием, выказывая пренебрежение к несерьёзной замене, рассаживались шумно и долго, но в течение урока не досаждали, вели себя вполне прилично. Если и переговаривались, то не в полный голос, и умудрились воздержаться от скабрезных шуток.
Лёля
