продолжила: – Просили передать тебе.
Лёля протянула измятую записку. Остановила взгляд на воротнике рубашки Германа, с досадой ощущая, что всегдашний румянец опять заливает её щёки.
Он едва слышно хмыкнул и взял записку.
– Кто просил?
Вручая записку, Маша просила не скрывать её авторство, но Лёле тяжело было озвучить имя подруги, будто она обнаруживала свои чувства, а не чужую симпатию. Лёля замялась, потом прокашлялась и наконец решительно подняла глаза на Германа.
– Маша Смирнова.
Герман недоверчиво нахмурился.
– Маша? Точно Маша?
Лёля растерялась, не понимая почему он не верит и переспрашивает.
– Да.
– Ну ладно. Спасибо, почтальон.
Он вышел из класса, а Лёля рухнула на стул и нервно оправила волосы. Больше она никогда не согласится на унизительную роль курьера любовных писем!
С того дня отношение Германа к Лёле разительно поменялось. Встретив её в коридоре, он приветливо кивал и загадочно улыбался. Несколько раз останавливался, чтобы лично поздороваться и спросить, как дела. Незаметно родилось прозвище Лёшка, вросшее в Лёлю, как вторая кожа. Но, кроме Германа, её так никто не называл, оставляя право на единоличное пользование кличкой за ним.
Маша ходила как пришибленная, выглядела потерянной, как турист, посеявший карту и компас одновременно. На Германа зыркала сердито и озлобленно, с Лёлей общалась натянуто и больше не откровенничала о чувствах. Видимо, признание в любви посредством записки прошло не по плану.
Иногда в глазах Германа сквозило странное превосходство, будто он владел каким-то важным для Лёли секретом, но открывать его не планировал. Дружба с Машей ещё не рухнула, но уже дала трещину. Меду ними больше не было той доверительной откровенности, которая соединяла их ещё с детского сада. Хотя Герман не проявлял активность и не предлагал Лёле стать его девушкой, его симпатия к ней была настолько явной, что в школе начали перешёптываться о них и даже пустили пару сплетен. К счастью слухи не дошли до завуча, пока ещё бродили в ученической среде.
На одной из дискотек Герман пригласил Лёлю на медленный танец. Она смутилась и пробормотала вежливый отказ. Прежде ей не приходилось танцевать под романтичные композиции, и она боялась отоптать партнёру ноги. Герман сделал вид, что не расслышал её сбивчивых протестов, и потащил в центр зала, как на буксире. Обхватил ручищами, прижав к спине косу, так что её голова запрокинулась. Танец не получился, скорее, это было обоюдно некомфортное раскачивание. Лёля не подозревала, что она настолько неуклюже двигается, впервые ощутила себя деревянной заготовкой без единого сустава.
К облегчению Лёли мучительный танец закончился довольно быстро, и остался практически незамеченным одноклассниками. А вот Маша не упустила возможности насыпать на свою душевную рану очередную порцию соли, и прожигала неловко перетаптывающуюся пару
