набредя на какую-то неприятную мысль.
– Почисти картошку, будем запекать в духовке. Салат я уже сделала, осталось только заправить.
Лёля надела фартук, вымыла руки и приступила к выполнению задания. Мама расставляла на столе тарелки, не переставая поглядывать на дочку.
– Ты куда столько срезаешь? Горох останется.
Лёля заметила, что, задумавшись, ополовинила картофелину. Не умение экономить Нина Валерьевна причисляла к смертным грехам, и Лёля постоянно носила звание грешницы, потому как экономить не умела совершенно.
Когда Лёля поставила противень в духовку, мама наконец начала традиционную воспитательную беседу о бессупружнем существовании дочери.
– Как Герман поживает?
Прежде чем ответить, Лёля заняла руки протиранием бокалов. Вроде бы безобидный вопрос на самом деле содержал скрытый смысл. Герман сам по себе маму мало интересовал, а вот по отношению к Лёле – очень даже. Уже почти семь лет, как Лев впал в немилость. Поначалу Нина Валерьевна возлагала на него большие надежды, радовалась возможности пристроить мягкохарактерную дочь под крыло перспективного спортсмена. В разрыве отношений винила Лёлю и, когда он вернулся в жизнь дочери активизировалась в попытках сбыть её замуж.
Через год, она поняла, что лучший друг дочери расставаться с этим невразумительным статусом не намерен и связывать себя семейными узами не планирует. Герман тут же разонравился Нине Валерьевне. Теперь его репутацию могло бы спасти только предложение руки и сердца на фоне Эйфелевой башни, желательно с объявлением об этом событии по первому каналу.
Лёля отставила хрупкий бокал в сторону и взялась за следующий.
– Герман вернулся с соревнований. Его ребята победили.
Нина Валерьевна взяла вытертый дочкой бокал и покрутила его на свету. Чуть поджала губы и принялась вытирать заново.
– Тебе уже тридцать лет, знаешь ли, не тот возраст, когда строят планы, пора их уже осуществлять, а не грезить о радужном будущем.
– Мне двадцать девять, – поправила Лёля. С цифрой тридцать она никак не хотела смиряться, открещивалась от грядущего юбилея с каждым днём всё яростней.
Нина Валерьевна молча перетёрла за Лёлей все бокалы, подсунула салфетки и продолжила воспитательную беседу:
– А что насчёт работы? Пора подумать о более серьёзной должности с возможностями карьерного роста.
– Мне нравится работать в магазине, – попыталась оправдаться Лёля. – Зарплата там…
– Знаю, знаю, – бесцеремонно перебила Нина Валерьевна. – Только из-за зарплаты я согласилась. Но ты же не планируешь до конца своих дней проработать кем-то в роде «принеси-подай»?
На какое-то мгновенье в Лёле вспыхнуло непривычное желание возразить, но осуждающий взгляд мамы погасил его мгновенно. В чём-то она была согласна с родительницей: работа не приносила наслаждение, оставаясь источником дохода и не более. От мысли, что и в сорок
