искусство является молитвой, требующей возврата к святой неуклюжести примитивов.
Критики видели в назарейцах, в лучшем случае, «талантливых подражателей», «классицистов наизнанку», «ростовщиков, живущих за счёт чужой собственности», слепо копировавших форму без вложения глубинного содержания. В частности, Гёте (1749—1832) выражал своё негативное отношение к назарейцам с их ностальгическими идеями и архаической техникой, уподобляя подобное творческое ретроградство с желанием взрослого человека вернуться в материнскую утробу.
Следуя проповедническим идеям Ваккенродера о благоговении перед искусством как перед божественным откровением, те члены Союза, которые не были католиками до вступления, поголовно приняли католицизм в 1813 году, после чего общество перешло от глухой обороны и бесплодного мудрствования к активной художественной проповеди и творческому наступлению.
В сущности, члены творческого братства возложили на себя весьма благородную по задумке и беспрецедентно сложную по реализации задачу: не много не мало – спасение мира, в котором их борьба против хаоса войн и падения нравов велась не силами оружия, но силой искусства, призванного послужить духовному просвещению народа.
Живопись назарейцев, стилистически подражавшая работам выдающихся мастеров Средневековья и Раннего Ренессанса, изобиловала библейскими, историческими и аллегорическими сюжетами. Особое значение в их творчестве имели художественный курс, взятый на итальянскую живопись XV века, и стремление возродить немецкую фресковую живопись5.
Пример назарейцев был заразителен, и после освобождения Германии из-под гнёта Наполеона в 1813 году (всего через год после смерти Пфорра) в движение влилась новая волна единомышленников, а позднее – тысячи европейских художников встречались с членами Союза, перенимая их технику и взгляды.
Работы назарейцев начали пользоваться успехом и приносить немалые доходы, их выставки посещали августейшие особы, а в промежутке с 20—30 годы XIX века жизнь раскидала товарищей по Европе, знаменуя распад Союза; но сам художественный стиль сохранялся значительно дольше, привлекая всё больше новых творцов.
Находясь на пике популярности, большинство назарейцев вернулось на родину6, заняв почётные академические и придворные должности7 и оказав значительное влияние на европейскую живопись, литературу и философию всего последующего XIX столетия (и прежде всего – немецкую), в частности – предвосхитив немецких неоидеалистов и английских прерафаэлитов.
Наиболее значимыми фигурами данного течения считаются Фридрих Овербек (1789—1869) и Петер Корнелиус (1783—1867), но кроме них движение «назарейцев» включает и таких выдающихся художников, как Франц Пфорр (1788—1812), Карл Бегас (1794—1854), Вильгельм фон Каульбах (1805—1874), Александр Зайтц (1811—1888),
Наиболее значимой фигурой немецкой фресковой живописи для назарейцев, бесспорно, являлся Альбрехт Дюрер, причёска которого (вновь введённая в моду Овербеком) называлась «alla nazarena». Выказывая своё почтение Дюреру, «Альбрехту из Нюрнберга», Франц Пфорр называл себя «Альбрехтом с Майна».
Кто-то вернулся домой в Австрию, кто-то в Швейцарию и т. д. Лишь Овербек остался доживать свой век в Италии. После смерти молодого Франца Пфорра от туберкулёза в 1812 году – члены Союза покинули монастырь и больше его не посещали.
Наиболее отличившимся на этом поприще был Петер Йозеф фон Корнелиус, директор Академии в Дюссельдорфе, Берлине и Мюнхене.
