style="font-size:15px;"> Он вздохнул.
– Я не разбужу Пола, если загляну к нему? – спросила она.
– Едва ли. Я дал ему успокоительное.
– Он хорошо воспринимает суету переезда?
– Разве что несколько переутомился. Он возбужден, но в пятнадцать лет кто не был бы возбужден на его месте? – Он подошел к двери, открыл ее. – Там.
Джессика следом за ним заглянула в затененную комнату.
Пол лежал на узкой кушетке, одна рука была под простыней, другая – закинута за голову. Полосатые жалюзи на окне рядом с кроватью бросали на лицо и одеяло сетку теней.
Джессика глядела на сына, очертания его лица так напоминали ее собственные! Но волосы были отцовские – угольно-черные и взъерошенные. Длинные ресницы прикрывали светло-желтые, песчаного цвета глаза. Джессика улыбнулась, страхи ее отступили. Она вдруг задумалась о сочетании их черт во внешности сына: овал лица и глаза ее, но острые черты отца уже проступают в лице сына – обещание грядущей мужественности.
Она подумала о бесконечной цепи случайных встреч, создавшей эти утонченные черты. Ей захотелось встать на колени перед кроватью сына… обнять его… Мешало присутствие Юэ. Она шагнула назад, тихо притворила дверь.
Юэ отошел к окну, не в силах больше выдерживать этого… Как Джессика глядела на сына… «И почему же Уанна так и не подарила мне ребенка? – спросил он себя. – Я – врач, и я знаю, что дело не в физическом недуге. Быть может, были на этот счет какие-то особые соображения у Дочерей Гессера? Или же она не имела на это права? У нее были иные обязанности? И все-таки почему же? Ведь она, вне сомнения, любила меня».
И впервые ему пришла в голову мысль, что и он сам, быть может, является всего лишь крохотной частицей колоссально сложного и запутанного замысла, непосильного для его ума.
Остановившись рядом с ним, Джессика сказала:
– С каким восхитительным самозабвением спят дети!
Он механически ответил:
– Если бы взрослые умели расслабляться, как дети…
– Да.
– И когда же мы теряем эту способность? – пробормотал он.
Джессика глянула на него, уловила странные интонации, но мыслями она была еще с Полом… теперь в его обучении возникнут новые трудности, вся жизнь его полностью переменилась… полностью – не такую жизнь они с герцогом когда-то замыслили для него.
– Да, мы действительно многое теряем, – ответила она.
Джессика поглядела направо, на горбатый холм, где под ветром трепетали запыленными листьями серо-зеленые кусты, постукивая сухими костяшками ветвей. Непривычно темное небо чернело над холмами, в закатных молочно-белых лучах арракийского солнца окрестности серебрились словно крис, спрятанный на ее теле.
– Здесь такое черное небо! – пожаловалась она.
– В том числе из-за недостатка влаги, – ответил он.
– Вода! – резко сказала она. – Здесь, куда ни повернись, везде не хватает
