своей наложнице, сомневаться не приходилось. Надо было только проследить, какими глазами он глядит на нее.
Она вздохнула:
– Ты прав, мысль действительно недостойная.
Джессика вновь обхватила себя руками; вложенный в ножны крис прижался к ее плоти, напомнив о еще не определившейся судьбе, которую он знаменовал собою.
– Скоро здесь будет большое кровопролитие, – сказала она. – Харконнены не успокоятся, пока или сами не сгинут, или не погибнет мой герцог. Барон не может простить моему Лето родовитости – королевской крови, сколько бы поколений ни отделяло герцога от предка в короне, ведь его-то собственный титул происходит из гроссбуха КАНИКТ. Но причина этой вражды глубже – ведь когда-то именно предок Атрейдесов добился осуждения Харконнена за трусость в битве при Коррине.
– Старая вражда… – прошептал Юэ. И на мгновение острая ненависть пронзила его. Зачем он впутался в паутину этой старой распри? Это она убила его Уанну… или, что еще хуже, обрекла ее на мучения в лапах Харконненов, и ему самому приходится теперь угождать барону. Старая вражда изломала не только его жизнь, она исковеркала жизни Атрейдесов, вечно травила их своим ядом. По иронии судьбы роковой финал этой вендетты должен разыграться здесь, на Арракисе, единственной планете во всей Вселенной, где добывали меланж, дающий здоровье и жизнь.
– О чем ты думаешь? – спросила она.
– Я думаю о том, что теперь один декаграмм специи стоит на свободном рынке шестьсот двадцать тысяч соляриев. Чего только не купишь на такие деньги!
– Неужели и тебя проняла жадность, Веллингтон?
– Это не жадность.
– Что же тогда?
Он пожал плечами:
– Тщета. – Он глянул на нее. – Вы помните вкус специи, когда попробовали ее впервые?
– Похож на корицу.
– И всегда разный, – сказал он. – Специя как жизнь – она обращается к нам новым лицом всякий раз, когда ее принимаешь. Некоторые предполагают, что она производит в организме рефлекторно-вкусовую реакцию. Тело само начинает понимать, что это вещество полезно, и воспринимает вкус как удовольствие… с легкой эйфорией. Как и саму жизнь, так и специю не удалось по-настоящему синтезировать.
– Я думаю, что уйти в изгнание подальше за пределы Империи было бы умнее, – произнесла она.
Юэ понял: она не слушает его, и удивился. Конечно, но почему же тогда она не уговорила герцога на это? Ведь она могла, в конце концов, заставить его сделать что угодно.
Он быстро заговорил. Это была правда, и к тому же слова его позволяли изменить тему разговора:
– Не будет ли с моей стороны слишком смелым, Джессика, если я задам один личный вопрос?
Внезапно смутившись, она прижалась к подоконнику:
– Конечно же, нет. Ты ведь мой друг.
– Почему вы не заставили герцога жениться на вас?
Вздернув голову, она обернулась, сверкнув глазами.
– Заставить
