след.
– Добро пожаловать в Москву, – она снова улыбнулась.
На выходе из здания уже ждала просторная черная машина, отлакированная и с удобными сиденьями внутри. Возле стоял совсем молодой мужчина с невыносимо печальными серыми глазами и чуть заметной щетиной на лице. Он галантно усадил женщин в салон и тронулся с места, адрес он откуда-то знал.
Опять замелькали улицы, глупые в своем одиноком унынии. Они словно утопали в пространстве, путаясь в собственных тенях. И вновь неуклюжими синими бусинками рассыпались по проспектам люди, замелькали одинаковые рисунки и витрины, деревья и клумбы. Кира устало бросила взгляд на толпу и тут же отвернулась. Офа, не отвлекаясь, смотрела в лобовое зеркало, где иногда на поворотах отражалось скуластое лицо юноши-водителя. И опять захотелось любить, очаровываться, пронзать себя насквозь, кидать восхищенные взгляды над пропастью и знать, что больше эту пропасть ничто никогда не преодолеет. Захотелось дышать осенью и забыть, что эта осень мелькает где-то за окном среди серых бетонных блоков.
Офа подкрасила губки алой помадой, которая была ей очень к лицу. Она обожала красивых мужчин и не стеснялась это демонстрировать. Бывают разные люди: умные, но некрасивые, красивые, но глупые, бывают наделенные и умом, и красотой, либо лишенные и того, и другого. А есть такие, как Офа, у которых красота тесно граничит с пошлостью. Медового цвета кожа на хрупких плечах, четко очерченная талия, змеиная грация, изящные округлости женских прелестей – та фигура, что всегда противоречива. Все эти плечи, формы – Офа не умела их скрывать, и при этом, обладая такими необыкновенными данными, она не казалась мужчинам столь уж привлекательной. Странные фразы, полуобнаженная грудь, хищнические повадки и взгляды – все это мешало и заставляло пошлость одерживать верх над естественной природной красотой. А самое неприятное, что это понимали все, кроме нее самой.
– Вы одиноки? – спокойно спросил юноша после очередного пойманного на себе призрачного взгляда.
– Да, – тихо ответила Офа.
– Так я и думал, – последовала еще более тихая реакция.
Кира была совсем другой: закрытая, тонкая, натянутая словно струна, сосредоточенная на каждой мелочи, похожая на лабиринт, когда открываешь дверь, а за ней еще десяток. Она не привыкла быть в центре внимания, не любила пустых разговоров и новых знакомств, и чувствовала себя на удивление спокойно, закутавшись в одиночество, как в плед. Очень зажатая, со множеством границ в голове, слишком правильная – Кира всегда была очень уверенной в себе, но при этом боялась резких движений и лишних шагов. Она держалась только Офы, при этом, как ни странно, совершенно не одобряя многих ее поступков.
Машина катилась дальше, Кира курила, а Офа безуспешно пыталась флиртовать с водителем.
Наконец авто остановилось возле большого серого дома, местами потемневшего от времени, с поросшей мхом крышей.
– И всегда улыбайтесь, здесь
