что приходило в голову, при виде женщины. Очевидно, это была самоубийца, вынутая из петли.
Женя вняла предостережению судьбы, выбросила из головы мысли о побеге, но внутри у нее все застыло. Она перестала радоваться жизни, и жизнь шла навстречу – перестала радовать.
Незаметно в доме прочно обосновалась нужда. Точно вражеские полки из засады пошли в наступление болезни, поломки, мелкие потери и даже кражи. На Артеме вещи горели, сын все время терял рукавички и шарфики, а самой Жене дважды срезали сумку в автобусе, будто воры на ее лице видели приглашение не стесняться.
Женя не успевала отбиваться и уворачиваться от мелких, подлых уколов опытной фехтовальщицы-судьбы.
Поэтому когда Мелентьева принесла фотографию кавказского мужчины и его письмо, Женька уже не сопротивлялась.
…В письме, которое Алла получила на электронный адрес брачной конторы, не было ни одной грамматической или пунктуационной ошибки, оно было гладким и стерильным. К письму прилагалось фото, с которого на мир взирал коротко стриженый, насупленный, вислоносый гражданин с ушами, как у сахарницы – можно держаться. Звали орла Аслан Алаев.
«Здравствуйте, – писал мужчина, – меня заинтересовала женщина по имени Евгения. О себе: я вдовец».
В конторе, читая письмо, Нинэль не удержалась, фыркнула:
– Ну, и как они будут вместе смотреться? Как два надгробия? Лучше уж пусть Хаустова вдовой остается. Ох, не везет моей подруге.
«Я осетин, живу во Владикавказе, – продолжила чтение Нинка, – война унесла семью и всех моих родных. Решил уехать из города, где все напоминает мне о потерянном счастье и любви. Я не хочу при жизни превратиться в тень, надо жить, а здесь возродиться я не смогу».
– Нормально. Может, Женьке тоже куда-нибудь податься?
– От себя не уедешь, – урезонила начальницу Алла, – и вообще, осетин – это плохо.
– Почему?
– Они мстительные. Помнишь отца семейства, который убил швейцарского авиадиспетчера?
– Который за смерть семьи отомстил?
– Да. У них разговор короткий: чуть что не так – кинжалом по горлу, и привет. Может, ну его?
На вид мужчине было меньше сорока, но Нинка не доверяла фотографиям, она знала, как легко идут на подлог женихи, стремясь получить желаемое: высылают фото пяти-, а то и десятилетней давности.
– Ладно, отдам фотографию Женьке, пусть сама решает. В конец концов, это единственный кандидат за три года – рекордсмен.
Нинка распечатала портрет жениха, похожий на фото в рубрике «их разыскивает милиция».
Женя с досадой взглянула на претендента, перевела взгляд на подругу:
– И что дальше?
– Может, пусть приедет? – осторожно предложила Мелентьева.
От одной мысли, что кто-то, кроме Нинки, пытается проникнуть в ее мирок, падало настроение.
– А
