разлетелась из форсунки, заляпав мельчайшими брызгами переборку корабля. Пятно напомнило вечноцветущее дерево франжипани – любимое дерево иланцев. Парень еще раз брызнул из баллона на стенку: дереву нужно придать законченный вид, и Тимох обозначил ствол. Затем очнулся от тяжелых мыслей, встал. Медленно, словно пытаясь отсрочить расставание с кораблем, доплыл до мембраны входа. Выплыл наружу, в шлюз, соединявший два межпланетника, и, тяжело привалившись к двери, отковырял приготовленной отверткой эмблему патрульного корабля. Сжал эмблему в кулаке. Рычагом запорного устройства вручную закрыл вход в «Певень», шесть счастливых лет носивший его по космосу. С этой минуты Тимох стал капитаном без корабля.
Теперь судьба всех зависела от кормчего «Иглы‐2».
Квантовый мозг может обладать свободой в выборе решения – Тимох знал, что есть такие версии. Что предпримет «АДРОН» с учетом того, что каждый пассажир «Иглы‐2» по законам Звездного флота виновен в нарушении нескольких статей Космического Кодекса? Если, конечно, «АДРОНы» интересуются людскими законами…
Тимох не задумывался об этом, когда искал челнок Мрии, не задумывался, когда выходил из эпислон. Но задумался на борту «Иглы‐2». Куда доставит их верный пес повелительниц торсионных полей?
Анна находилась в электросне.
Мрия предупредила, что Анне необходимы несколько часов отдыха, белль совсем на пределе. Мрия посоветовала всем выспаться; она будет держать вахту. Потом первая белошвейка встретила отдохнувшую подругу квартой сибо и, к радости проснувшихся мужчин, приготовила сибо и для них.
Задавать вопросы мастерицам не стали. У пилотов, по долгу службы бликующих в космосе вне искусственных миров, свои приметы. Горячий сибо-бульон, да еще по две кружки на каждого, – что могло быть яснее? Значит, у белль есть план, куда лететь, и цель их полета – населенный мир. Подруги придержали бы продукты, если бы дело обстояло иначе.
Пилоты приняли паек, привычно надорвали защитную пленку, которой была облита кварта – высокая кружка с крышкой. Без суеты, стараясь скрыть зверский аппетит, отламывали твердые, словно керамические, кольца – части кружки – и окунали отломанные куски в горячий сибо. Куски посуды быстро размокали, превращаясь в мокрый пресный хлеб. Так первой была размочена в горячем бульоне и съедена крышка, затем постепенно уменьшилась в размерах и сама кружка.
Вскоре к ним присоединилась Анна, с заколками-кристаллами в высоко уложенных волосах и в платье другого цвета. И она снова работала дорогу для корабля.
Тимоху уже ничего не казалось удивительным. Ни то, что белль шила многомерную иллюзию внутри иллюзорного космоса, ни то, что голографическое полотно, усыпанное мириадами искр, послушно подавалось под ее пальцами, сворачивалось, скручивалось, исходило потоками излишков энергии из складок, укладывалось, образовывало заломы и сгибы и соединялось.
Или не соединялось.
И тогда
