он был здесь очень давно – тысячу лет назад. Тогда же, давно, был и привал, вспоминавшийся до мелочей. Смещение времени придавало образам друзей, отдельным словам, эпизодам какой-то глубокий таинственный смысл. «…Когда близка смерть, например, кто-то только что умер, ворота открыты, и находящийся рядом, не понимая того, может вдруг оказаться за ними…» – фраза без начала и конца. Тогда никто не был склонен к беседе, потому, прервав мысль, их спутница стала рассматривать струйку стекающей с камня воды.
Он посмотрел на солнце: секунды – и оно исчезнет совсем. Надо идти, но силы пока не восстановились, стоило ещё посидеть.
Наконец солнце скрылось, и хотя небо над скалами пылало – красным, оранжевым, алым, багряным, – начинало смеркаться, особенно над ледником, в узком ущелье, погружённом в тень. Похолодало. Стало совсем одиноко. «Может, я уже умер», – пришло вдруг на ум. Известная мысль. Только раньше она воспринималась как игра воображения, теперь же, под влиянием обстоятельств, приобретала значительность, вес. Всё становилось понятным, в том числе исчезновение остальных. Он даже усмехнулся. Разумеется, это просто пустые фантазии, бред… Тем не менее попытался найти свою тень. Но солнце зашло и все тени пропали. Можно было взглянуть в зеркало или в воду, но вставать, искать лунку с водой и высматривать в ней своё отражение – есть оно или нет – это уж слишком. Всего-навсего древние суеверия бродят где-то в крови… Конечно, он мог и погибнуть – допустим, сорвался со скал, но сегодняшний переход был довольно простой, без серьёзных опасностей, риска. А если, как это ни абсурдно, он мёртв, бояться тем более нечего: смерть позади и больше ничего не грозит. Разве один только штрих: всё, что вокруг, – мир не этот, а тот, потусторонний – царство иллюзий, фантомов, теней, непредсказуемых превращений… Но именно это и было по-настоящему страшно, хотя выглядело окружающее обыкновенно и конкретной угрозы нигде не просматривалось никакой. Так или иначе, мысль была глупой, и он вскоре отбросил её. Однако она не исчезла совсем, но как-то осталась… в чёрных скалистых каньонах, зияющих трещинах ледника, среди замерших белых вершин.
Он поднялся и медленно побрёл вверх. Обстоятельства складывались неудачно: сил мало, а через час-полтора наступит ночь. Вряд ли он сможет идти в темноте, добраться хотя бы до рюкзака. Однако надежда всё-таки оставалась. Чтобы не тратить бензин, снизу они прихватили дров. Немного, но хватит на небольшой костёр, который друзья, разумеется, разведут… высоко, на холме, отовсюду заметном…
Сгустились сумерки. Слева чуть красноватое небо над западным хребтом переходило в бледно-зелёное, затем в синее в самом зените, потом в тёмное на востоке, где загорелась звезда. Скалы ещё различались, а насыпь совсем почернела, слилась, куда-то девалась её материальность – гигантская длинная тень… которая будто бы шевелилась, перемещалась, ползла…
Он шёл той же дорогой, хотя её трудно было узнать, – лишь время от времени он вдруг вспоминал ручеёк, причудливую скалу,
