зубце виднелся рюкзак. Дорога туда была мучительная и долгая, труднее всего оказалось вскарабкаться на зубец и спустить рюкзак вниз. Открыть его было тоже непросто: замёрзшие руки не слушались, мешала запёкшаяся на пальцах кровь. Потом он сидел и жевал сухари…
Между тем насыпь уже блестела на солнце, и граница тени, на глазах поднимаясь по склону, всё ближе подбиралась к лежавшему чуть в стороне рюкзаку – скоро будет тепло…
Немного отдохнув, он попытался сосредоточиться, но мысли не связывались, путались, ничего не было понятно. Правда, значения это и не имело: он и так знал, что ему делать.
Собравшись с силами, подтащил поближе рюкзак, набросил лямки и встал, с трудом удержавшись на ногах. Посмотрел вниз, где виднелась верхушка пепельно-рыжей скалы у слияния ледников, на насыпь, хребты и на небо, постоял и пошёл в направлении перевала.
Ослепительный солнечный свет, синева не только не рассеяли вчерашнее ощущение ирреальности, но, наоборот, даже усилили его. Гигантский каменный амфитеатр, особенно живописный ярким прозрачным утром, по-прежнему казался какой-то невероятной галлюцинацией, красивым, однако навязчивым сном.
Вскоре попался небольшой глинистый участок среди каменных глыб, на котором сохранились следы. Чёткие, хорошо отпечатанные. Прекрасно читались рельефы подошв. На первый взгляд – один человек, но при внимательном рассмотрении – двое, если не трое, шли след в след. Он заметил следы, только когда уже наступил на первый, причём прямо на отпечаток, без всякого смещения. Шли точно той же дорогой и точно так же, как он. Ничего удивительного для опытных путешественников по диким, тем более горным местам. Кажется, можно идти немного правее или левее, прыгнуть на этот камень или на тот, но это не так: правильный путь только один, и после всех пройденных перевалов, скалистых каньонов, стремительных рек, после всех вьюг и метелей, ураганов, жары инстинкт безошибочно ведёт именно этим путём, миллиметр в миллиметр. Значит, его спутники, а это, безусловно, были они, всё же ушли вперёд. Он почему-то даже не очень обрадовался, скорее просто констатировал факт.
Меж каменных пиков блеснуло солнце, лучи ослепительного света и обжигающего тепла ринулись вниз. Кровь постепенно согрелась, идти стало легче. Боль, тяжесть, одышка утихли, установился более или менее привычный ритм. Петляя в хаосе скал, пробираясь проёмами, карабкаясь вверх, затем осторожно спускаясь, шёл он, наверное, час. Всюду текли и журчали оттаявшие на солнце ручьи.
Поднявшись на очередной высокий отрог, он вдруг резко остановился, неожиданно для себя самого. И лишь через долгий, застывший в безмолвии миг сообразил почему.
Путь преграждало крутое, казалось, местами отвесное русло сыпучих камней. Начинаясь у горных вершин, русло падало вниз, к леднику, где бушевала река. Чуть ниже по течению поток, превращаясь почти в водопад, уносился в зияющий грот под колоссальными толщами льда и исчезал в черноте.
В этом мгновении, в остановившемся времени,
