Но не расстраивайтесь по пустякам, ведь музыку так легко повторить. К примеру, сегодня, придите и сыграйте для меня. И если мне понравится ваше исполнение, то я, может быть, однажды полюблю вас. – чуть прикусывая нижнюю губку договорила девушка.
А ведь Мария, говоря всё это, даже не заметила его перебинтованную болящую руку, не посочувствовала его усталости и не приметила бледность его погрустневшего лица. Её безразличие к нему было подобно мутному стеклу, сквозь которое она видит лишь размытую тень человека, бесформенную невзрачность, угасающую в лучах её красоты. Вчера она уснула, даже не вспомнив о нём, отчего его творческая жертва сталась напрасна.
Мирослав не нашел достойных слов для продолжения светского диалога с нею, но вскоре изрек верный ответ для этой насмешницы судьбы. Сначала он глубинно проницательно воззрился в глаза этого ангела музыки, затем перевел неспокойный взгляд на свою нетронутую ранами правую руку и не без горечи, выудил из сердца несколько вербальных последних строф.
– Обещаю вам, Мария, сегодня же я сокрушу ваше сердце небесной недосягаемой музыкой. У меня осталась одна рука, которой предостаточно для ещё одной решающей творческой попытки обворожить вас, пленить вас раз и навсегда. – здесь юноша несколько воодушевился. – У меня имеется в запасе второй живой альт. – и тут же он поник челом состаренным нечеловеческим творением. – Но если и здесь меня ждет тотальное катастрофическое поражение, чуждая моей мечте неудача, то тогда, боюсь, с того проклятого дня я вовсе утрачу способность творить, а значит и не смогу более жить будучи отвергнутым творцом, окончательно и бесповоротно отлученным от вашей святой красоты и вашего душевного тепла. Я умру в тот день, когда безразличием вы убьете мое второе дитя, зачатое любовью к вам. Конечно, я потом воскресну, но, то будет уже другой я, разочарованный в любви творец станет моралистом. – затем Мирослав тихо возопил струнами души. – О Муза, вы не услышали меня в первый раз, так услышьте ныне! Молю вас, внемлите гласу сердца моего, любящего столь возвышенно дерзновенно образ благородный ваш нетленный!
Девушка услышала его вопль отчаяния, а может быть осталась глуха к сему извлеченью звука. Но определенно его поэтичные слова её несколько озадачили. После чего Мирослав оставил её томиться ожиданием, а сам быстроходно направился домой за новеньким смычком.
Юноша шел вдоль улицы, названной в честь Чайковского. Он брел тропою гения, безудержно размышляя на романтическую тему своей жизни – “Почему она не услышала меня? Не распознала всю гениальность моих творений?” – спрашивал он у вселенной и тут же отвечал самому себе. – “Должно быть, потому что я плохо играл. Должно быть мне необходимо умереть, утонуть в крови под её глухонемым балконом, погибнуть от невозможной творческой усталости в юных летах, переломиться, как измученная облезлая кисть в дланях Небесного Художника, дабы она заметила меня, и наконец полюбила меня. – затем он горделиво вопрошал у Творца – “Неужели
