надо, а нечего.
– Ну, чего ж вы так, Ефим Егорович? – Марфа перебила соседа. – Дядька Никита ещё успел и озимую рожь в прошлом годе посеять, и пшеничку по весне, картошку тоже. Чего ж Бога гневить? Мы с Глашей и рожь, и пшеницу сжали, в овине Кольцовых в снопах лежат, обмолотить осталось. Вот в предзимье и обмолотим. А картошечка ещё в поле, успеем и с ней управиться, правда? – обратилась уже ко всем за столом.
– Правильно говорит Марфа, – поддержала её сестра. – Чего ж так грустно вы говорите, Ефим Егорович? Неужто мы не поделимся друг с дружкой? Чай, не чужие, а соседи. Хороший сосед лучше брата родного.
– Правда? А я до овина так и не дошёл, – Данила заёрзал на скамейке, похлопал Гриня по плечу. – Не всё так и плохо, если так, Фимка! Молодцы у нас соседки, ой, молодцы! Что бы мы без вас делали? Давайте вот сейчас пойдём в Слободу в церковь к отцу Василию, да и обвенчаемся, а, девчата?
Ефим вначале опешил, не ожидал такой прыти от Данилки, потом всё же взял себя в руки, продолжил.
– И правда, пошли, девчата. Я, к примеру, хочу, чтобы ты, Глашенька, моею женой стала, вот, – произнёс почти на одном дыхании, и замер в ожидании ответа.
– А я тебе в ноги кланяюсь, Марфушка: не откажи, будь моею, – сказал Данила и тоже застыл, опустив голову.
– Как это? – почти в один голос промолвили сёстры, зардевшись, хотя этих слов ждали не один день, вымаливали у Господа такие предложения именно от этих женихов. – Не по-людски как-то, Господи.
– Вот так, сразу? – Глаша зажала рот ладошкой, подскочила за столом. – И без ухаживания, без сватов? Ой, Господи, что ж это, как это?
– Я не понял, Глафира Назаровна, вы против? – Ефим тоже поднялся, взял девушку за руку, повернул к себе. – Или я что-то не то сказал?
– Ой, что вы, Ефим Егорович! Всё то, всё то вы сказали. Это я так, от радости, – и убежала за ширму, упала на кровать, уткнулась счастливым, мокрым от слёз лицом в подушку.
– Ну, а вы, Марфа Назаровна, что скажете? – Данила шагнул к девушке, встал рядом.
– А я что? – Марфа посмотрела сначала на Ефима, потом на Данилу. – Я как все, – и тоже расплакалась, не зная, куда себя деть.
Данила обнял её, прижал к груди, поглаживая девушку по спине.
– Я ж о тебе даже там, на фронте, думал, вспоминал, а ты говоришь – сваты, не ухаживали. Эх вы, девчата, девчата! Куда же мы друг без друга?
Марфа кинулась за ширму к сестре.
А за столом Ефим и Данила выпили ещё по чарке наливки и, не сговариваясь, опять вышли во двор. Туда же через несколько минут пришли и сёстры. И уже во дворе порешали всё, приняли окончательные решения.
Прежде чем идти в церковь, не сговариваясь, дружно собрались, пошли на кладбище. Родителей живыми не застали, благословление их не получили, но поклониться могилкам надо, душа тянет в таких случаях на погост, туда, где лежат, нашли последний приют самые дорогие и близкие люди. Пусть с того света посмотрят, порадуются за детей своих, что уже стали взрослыми, принимают такие ответственные
