превосходный принцип воздействия, заключавшийся в том, чтобы поставить жирное, несмываемое пятно на репутации противника. Чем резче выпад, тем бессмысленнее аргументация пораженного этим оружием. Умело рассчитанное ложное обвинение прекрасно действует, если у оппонента меньше возможностей защищаться. Но из этого случая Алексей Сергеевич вынес еще один, крайне важный для себя урок: и искажение реального положения вещей, и даже откровенный фарс, приправленный ложными данными, становятся очень даже удобоваримой пищей, если преподносятся увесистой, хорошо известной фигурой из политической обоймы. А уж если какой-нибудь важный элемент повторяется потом и другими политиками или чиновниками, он въедается в коллективное сознание, как не подлежащая проверке аксиома. Врезается, как торпеда в цель. И потому Алексей Сергеевич сначала с удивлением, а затем уж и не особенно поражаясь, наблюдал, как подобные заявления – а их за год было подготовлено несколько десятков – стали циклично повторяться и в самой Украине… Прав был Круг, когда пересказывал босса.
Артеменко подумал, насколько чутко улавливал ситуацию генерал Лимаревский. Ведь это он науськивал, что именно идеология должна ставиться во главу угла при проведении всякой операции. Сила идеи в конце концов становится силой власти. Это в контексте истории, которая, на первый взгляд, была далеким и не особо нужным элементом настоящей борьбы. Ан нет! Именно на исторических сентенциях, на четкой исторической платформе можно построить хорошие ориентиры для будущего. Если и старые, давно расшифрованные мыслящими людьми фальсификации стали единственно правильной версией интерпретации событий, то в этом заслуга идеологов, заставивших массы мыслить именно так, а не иначе. И если вся наша отечественная история зачесана на выгодный нам манер, то это означает, что мы утвердились как сила, мы пока оправдываем нашу претензию на господство. По-другому в империях не бывает!
Да, в прошедшем году они начали активно работать и над историческим прошлым. Как ни странно, думал Алексей Сергеевич и немало дивился тому, – во многом нынешние российские интерпретации истории странным и весьма выгодным образом совпадают с советскими взглядами.
Одно было не до конца ясно: из-за чего это все затеяно? Точно ответить на этот вопрос Артеменко не мог.
Глава пятая
(Москва – Киев, февраль – октябрь 2007 года)
Второй рабочий год на новом участке набирал небывалый размах, маятник стал раскачиваться быстрее, сильнее, неотступнее. Участники процесса стали сосредоточеннее, все чаще на их лицах была написана озабоченность или непреклонная решимость. Улыбки сползли, лица вытянулись, команды стали отрывистее, разоблачения врагов – злее, беспардоннее, ядовитее. Голоса теперь все чаще были гнусавыми и глухими, а воздух накалился, и в нем все отчетливее улавливался смрад, неприятный запах нечистот. «А что вы думали, всегда будете работать
