но он же ручной, а не поясной, – вступал я в защиту отца.
– Все равно, не надо лишних напряжений, – говорила мама, не желая меня слушать.
– Ой, не надо лишних напряжений, сына, – с примесью иронии пропел отец. – Врач, врач, врач, у-у – со страхом в голосе прошептал отец и залез под одеяло.
Наверное, я должен был уйти. Вернуться в комнату, спрятать молокососа, накормить – нет, сперва накормить, а потом спрятать, в общем сделать так, чтобы родители ничего не заподозрили. Сейчас им лучше ничего не знать, у них своих хлопот хватает. Надо отца ремонтировать, потом собираться на другой конец глобуса. Да, надо будет со всеми попрощаться. Специально по всем этажам походить, в каждую квартиру, почти в каждую зайти и дать адрес, пусть пишут. Я никогда еще ни с кем не переписывался.
Отец лежал под одеялом, и только нос выступал из-под него – видимо ему не хватало воздуха. Обычно я так делаю под утро – когда самый сладкий сон и утренняя свежесть мешает сконцентрироваться на самой интересной кульминационной части сна. Мама сидела рядом и держала отца за руку. На таком уровне они общались – то он крепко сжимал ее фаланги пальцев, то она. Я же стоял как истукан, дополняя в эту идиллическую картину свое присутствие, ничего не делая, но чувствуя свою значимость. Поэтому я стоял около своих одеяла и подушки и наблюдал за своими родителями, которые разговаривали с помощью рук.
За этой мирной беседой я не заметил, как скрипнула дверь и в родительскую спальню вошел знакомый нам персонаж. Он держал в своих крыльях молоко из прихожей и пытался открыть клювом сгущенку. У него ничего не выходило.
– Как хорошо запрятали, – услышал я голос. – Не сковырнуть Мама тут же взлетела на кровать и оказалась с отцом под одеялом.
– Что ты? – возмутился отец. Мы же так не договаривались.
– Там это, – дрожащим голосом произнесла мама.
– Что? – равнодушно прокряхтел отец.
Отец не смотрел в сторону появившегося гостя. Да ему и нелегко было это сделать. Перевернуться на другой бок стоило неимоверных усилий.
– Там это, – тряслась как в лихорадке мама. – Такая птица не птица.
– Так птица или все же не птица? – кряхтел отец. Ему не хотелось поворачиваться, но когда мама робела, дрожала, боялась, трусила, он не мог оставаться безучастным.
– Я не знаю, – чуть не плача проговорила мама.
– Здравствуйте, – весьма учтиво начал пернатый, – Разрешите представиться. Молокосос, он же глиняный бог из племени Харида. Он же источник шума полчаса назад.
В центре комнаты стояла мохнатая птица, с которой я уже был знаком, а неподготовленным родителям предстояло познакомиться, чего я так не хотел.
Мама пыталась дотянуться до телефона, а папа повернуться на правый бок. Они это сделали одновременно – вот что значит долгий семейный союз. Мама набрала номер, а папа издал крик:
– Что это?
И тут же так дернулся, что вырвал шнур от телефонного аппарата и смел чашку с горячим чаем на кровать.
– А, –
