спасет его.
Додавит на мать, получит деньги, а Димочка жизнь.
Но чем дальше от дома, тем тяжелей шаг от понимания: если мама уперлась, хоть кричи, хоть ногами топочи – не сдвинуть, бесполезно. Не даст.
А отец… Ну что отец? У него своя жизнь, другая, в другом городе, другой семье. Когда они последний раз виделись? Лет пять назад? Чужая она ему, чужая…
Что делать? Где денег взять? Она ведь Наине Федоровне обещала, та надеется, и Дима. Наверняка ему легче от мысли, что не один он, что Варя не отошла, а помогает, что ему, что его матери. И верит в нее, надеется. Не может она его подвести, их будущее по сути.
– Все будет, Димочка, все будет. Я найду, я придумаю, – прошептала, смахивая слезы с лица.
Так и явилась зареванная перед Любой. У той брови под челку уползли:
– Ты чего? Бросил да? – протянула, впуская подругу в квартиру. Одно у той на уме.
Варя головой отрицательно качнула:
– Хуже, – осела на пуф в прихожей, сумочку обняла с испугом и надеждой на Любу глядя. Зябликова умная, Зябликова рассудительная, опытная, подскажет.
– Чего „хуже“? – оторопела та.
– В больнице он, в реанимации. Пятьсот тысяч нужно на лечение, иначе конец. Где взять?
– Чего? – все больше терялась Люба.
– Деньги! Срочно надо. А сумма не маленькая. У моих есть, точно знаю, да уперлись, жлобы. Ненавижу! – разревелась вновь. Люба насупилась, соображая и рявкнула:
– Тихо! В ванну иди, умойся, успокойся и потолкуем. Варя притихла, лицо оттерла:
– Ничего не понимаю, туман в голове, – призналась, надеясь, что это послужит оправданием истерики.
– Вижу, – проворчала Зябликова, дверь в ванную открыла. – Прошу, только чур, не топиться.
– А я бы с удовольствием, – шмыгнула носом девушка. – Как подумаю… Почему так, а? Ведь все хорошо было! – скривилась, готовая опять разрыдаться.
– Глупые вопросы не задавай, – отмахнулась подруга, запихивая девушку в душевую. Пошла на кухню, кофе приготовила, хлопнула перед Варей чашку:
– Полегчало?
Та лишь вздохнула. В голове от холодной воды не прояснилось и глаза по – прежнему щипало от наворачивающихся слез. Безысходность одолевала.
– Где деньги взять?
– „Где, где“? Заклинание прямо.
– Да хоть криво! Диме плохо, если в клинику не поместить, врачи ни за что не ручаются. Спасать его надо. И всего какие-то пятьсот тысяч!
Люба присвистнула:
– „Всего“, – у виска крутанула. – Это тебе не пять рублей и не пятьсот. Треть квартиры считай или машина.
– Какая-то квартира и человеческая жизнь! Сравни!
– А я что? Что кричишь?
– Ничего. Делать, что не знаю, – сникла. – Мать уперлась – не дам. А у нее есть. Отец… трубку бросил.
Люба подумала и кивнула, ложку облизав:
