этот вариант своего имени я больше всего не люблю.
– Нет, я здорова, – отозвалась я по-русски. Я себе пообещала, что здесь, в деревне, буду говорить на родном языке как можно меньше. – К сожалению, в Петербурге совсем нет солнца.
Людмила Петровна меня ровно не слышала:
– А то давайте я приглашу к вам своего доктора. Он хоть и жид, но дело свое знает, иначе бы я его к себе близко не подпустила.
– Благодарю, но я здорова, – лучезарно улыбнулась я.
Людмила Петровна покивала, все равно меня не слыша.
– Замуж вам надо – мигом вся хворь пройдет, – выдала вдруг она с очаровательной русской непосредственностью. – У нас вот Василий как раз холостым ходит. А уж пора бы.
Натали ахнула, Вася, кажется, покраснел, а лица остальных вытянулись – должно быть, даже в этой семье такое предложение выглядело бестактным. Да и мне, признаться, сделалось не по себе – сперва я и вовсе подумала, что ослышалась.
Больших усилий мне стоило удержать на губах вежливую улыбку и отвечать как можно сдержанней:
– Я обещаю вам, Людмила Петровна, что если Василий Максимович изъявит подобное желание, то я непременно подумаю.
К моему облегчению, лица за столом расслабились – кажется, я не усугубила неловкость. А Вася вновь обрел способность говорить:
– Лидия Гавриловна, разумеется, это только шутка: Людмила Петровна вообще большая шутница.
Я перевела взгляд на Людмилу Петровну, глядящую на него исподлобья, и тотчас уткнулась в свою тарелку.
Господи, куда я попала…
С трудом дождавшись окончания завтрака, я поспешила покинуть столовую. Но, нагнав у парадной лестницы, меня вдруг окликнул Вася.
– Лидия Гавриловна… – он замешкался и опустил глаза, – отец просил вас зайти к нему. Хочет поздороваться.
– Ему лучше? – воодушевилась я.
– Да-да, Лидушка, папеньке намного лучше!
Услышав наш разговор, из столовой выбежала Натали и, повиснув на плече брата, говорила громко и развязно. Ох, боюсь, когда мы вернемся в Смольный, Ольге Александровне придется заново учить мою подругу манерам.
– Спасибо, месье Эйвазов, я непременно загляну к нему, – пообещала я.
– Васенька, – продолжала Натали, обращаясь к брату, – я так плохо спала нынче, ты не знаешь, откуда в доме ребенок? Он плакал всю ночь не переставая!
От меня не укрылось, как Вася смутился и снова покраснел – с чего бы?
– Это… это ребенок Даши, нашей горничной. У него зубки режутся, должно быть, – и быстро сменил тему: – Лидия Гавриловна, отец очень просил вас зайти как можно скорее.
Потом поклонился – снова неловко – и ушел.
Я задумчиво посмотрела ему вслед, потом решительно отвернулась, твердя себе, что это не мое дело. Натали я пообещала, что поднимусь к ее отцу прямо сейчас.
Глава третья
Спальня Максима Петровича
