в одиночку. Конечно, своя ширинка ближе к телу…
В конце года я получала аттестат, где значились рекордные двести пятьдесят ударов в минуту на русской машинке, сто пятьдесят на латинской, троечка по английскому и четверка за делопроизводство.
Стенографию мне не проставили.
Тогда я, не долго думая, сама вывела в аттестате: Стенография – 5.
Ну, конечно, с учетом всех отступов, табуляции и формата шрифта.
Не зря же училась…
В райком меня распределили как суперскоростную «слепую» машинистку. Скорость – это залог того, что не успеешь вникнуть в суть, а «слепая» – само за себя говорит. Когда мои пальцы опускались на клавиши в сцепке «глаза – текст» – раздавался оглушительный треск, и через пару минут начальник получал готовый лист.
Завотделом Глеб Семенович был беспредельно стар. Хотя, может быть, предельно. Я не знаю, как правильнее. Он гордо нес дух коммунизма так, что разило во все стороны. Нафталиновый дух был обильно приправлен одеколоном «Русский лес». Комары бы сдохли, но молодые специалисты восьмидесятых «шанелей» не нюхали, поэтому все машбюро терпеливо стучало, опустив головы. Если бы я и дальше продолжала безмолвно выдавать качественный продукт во благо представительного органа общественной организации, то, возможно, карьерный рост был бы мне обеспечен.
Шоколадку «Сказки Пушкина» за двадцать копеек Глеб Семенович в три утра застенчиво клал мне в ящик стола и сдерживающим жестом останавливал мое кислое «спасибо». Мне очень хотелось рассказать ему о нашей «бурной» юности, про подпольное издательство и борьбу с идеологией. Дико хотелось увидеть, как будут разглаживаться морщины в гримасе недоумения, а потом вдвойне скукожатся в гримасе презрения и социальной ненависти.
Но я не успела. Шоколадка не дождалась меня в то летнее четвертое утро.
Встреча на перекрестке в корне поменяла мои планы.
– Куда намылилась? – собственнически поджав рот, спросила Светка.
На ней было легкое платье канареечного цвета. Она держала «за горло» пустой пакет, который надулся как шар. На пакете была изображена женская попка с надписью Wrangler. От того, что туда попал воздух, круглая задница выглядела еще фирмовее.
«Специально надула, чтоб все видели – пакет без дырок», – догадалась я с завистью. Но от моего взора не ускользнуло, что пакет уже стирали, и Светка зарисовала потертости фломастером.
– Я за булочкой в магазин, пошли со мной? – не дожидаясь ответа, позвала подруга.
– На работу еду, сегодня просили пораньше, – вздохнула я подневольно и застенчиво сцепила за спиной руки с вытертым пакетом «Дикий пляж», на котором только угадывались длинноногие девицы, билдинги и надпись Y&M.
– С ума, что ли, сошла? – обиделась Светка. – Погода хорошая, лето в разгаре, а ты на государство пашешь. Надо на юг ехать. В Крым, например. Вон как у тебя на пакете!
