не имели обоняния и представлений об этических нормах. Их больше волновало наше право на существование в этом безупречном и прекрасном мире.
– А чем вы занимаетесь? Учитесь, работаете? – тоном фининспектора спросила первая бабушка.
Светка обняла горшок и ласково ответила:
– Ничем. Не работаю, не учусь. И не собираюсь.
Бабушки вскрикнули и схватились за головы.
– Да, я – особенная. Не хочу, чтобы меня водили за нос, пользовались моим трудом и затыкали рот куском. Не хочу зависеть от маразматических правителей, их прихлебателей и глупой толпы.
Мне показалось, еще секунда, и старушек хватит удар. Один на двоих.
– Что вы несете, девушка?! С такими речами вам нет места в советском обществе! – гневались старушки и качали головами, как метрономы.
– Бросьте вы! «Слуги народа» процветают, пользуясь плодами нашего труда. А вы холуйски радуетесь теплым вагонам и отсутствию тифа. Просто хитрые кукловоды «делают» нам мозги, играя на патриотических чувствах. Казнокрады и лицемеры. Но они старые, а я молодая. И докажу на собственном примере, что можно не пахать на «дядю», а работать на себя и при этом хорошо жить.
Светка говорила как на первомайской демонстрации. Только что-то не то…
– Ты откуда нахваталась? – шепнула я, пока она колупала ногтем грибок на горшке, думая, что бы еще сказануть.
– Я это от отца слышала. Концовку, правда, от себя добавила, – тихо призналась Светка.
Бабушки посовещались и вынесли вердикт:
– Вы, гражданочки, замолчите лучше. А то из-за вас нас в тюрьму посадят. Мы люди пожилые, нам бы дожить спокойно. Молодые вы еще, глупые – для вас государство старается, учит бесплатно, лечит бесплатно, путевки в пионерские лагеря выдает. Благодарными нужно быть, а не хаять своих благодетелей.
Мужик с боковой полки приподнялся на локте и густо рявкнул на Светку:
– Мотыгу ей в руки! Шелупонь подзаборная…
Жена преданно вскочила с нижней полки, подоткнула ему одеяло, напомнила, «что врач запретил нервничать», и улеглась обратно до востребования.
Светка растерялась, потому что назревала классовая борьба с перевесом стороны врага.
Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов,
Кипит наш разум возмущенный и
И в светлый бой идти готов! —
громко запела я, чтобы исчерпать конфликт сторон.
– Вы певица? – легко сменила «кровавую тему» вторая бабушка.
– Нет еще. Пока решила другую профессию освоить – мама велела.
Бабушки переглянулись и полюбили меня с полпинка.
Мужик с боковой полки заказал «Песню про сисечки» на стихи Державина, и я тут же выполнила его просьбу. Песня «Пчелка златая» имела несколько редакций. Обычно в песенниках слова про сиськи убирали, цензура не пропускала. Ну, само собой –
